Маленький Чанес завыл. Упал на колени, скукожился на земле. Его горе сменялось быстрой, непонятной речью, руки судорожно вцепились в одинокий островок травы.
— Что происходит? Какой кошмар! — Волосы Или стали подниматься перпендикулярно, словно возжелали наладить связь с космосом.
Повеяло озоном… Какое-то мгновение глаза заволокло чернотой. Но вот исход — здоровяк Чинес тоже лежит на дорожке, вполне безобидный и неподвижный.
— Он упал. — Пытаясь растормошить несчастного инопланетянина, злопутешественница сделала несколько шагов назад (что еще могут выкинуть чертовы червяки?) — Подойди же к нему! — Голос сорвался на полушепот.
Чанес не отвечал на призыв. Он только сел и стал качаться из стороны в сторону.
— Что случилось? Ты можешь мне сказать? — не унималась Иля, которая уже пришла в себя и успокаивалась мыслью, что всякое повидала на своем веку.
— Он умер! Он знал, что должен прийти сюда. Вышел срок, настало время изменений. Он не хотел меня беспокоить, но я-то мог догадаться, зачем мы шли сюда. Мы шли… шли, и вот я один! Я остался один! — Настоящие слезы полились из сливовых глаз малыша. — Как же теперь быть? Кому собирать еду? О ком заботится? С кем думать и сочинять звуки?
Ответа у женщины не было. Она только попыталась успокоить Ча-неса ободряющим поглаживанием по плечу. Значит и они умирают в своем городе смерти… Приходят расстаться с жизнью, как со страданием.
Иля обняла руками свои плечи, поежилась от внутреннего холода. Все-таки смерть — неприятная штука. Мистическая. Ходил, разговаривал рядом этот верзила Чинес, а потом отрубил концы.
На дорожке в ответ что-то лоше-велилось. Возможно, оставшийся провожатый и не заметил данного факта, но определенно умерший не был вполне на том свете. Глаза Или пытались рассмотреть детали. Опять двоение. Или нет — эврика!
К чему детали, когда и так понятно, что произошло. Просто Чинес поделился надвое, как делятся обычные черви. Вот это явленьице! Ни одному ученому не довелось видеть ничего подобного.
Новые особи, более мелкие, практически одного роста с Чанесом, с усилием поднялись и довольно враждебно друг друга изучали. Это не был прежний, дружелюбный, смешливый инопланетянин. Что-что, а агрессия вырывалась из них, как струи пара из кипящей кастрюли.
Во-первых, твари практически сразу начали драться. Их белые обнаженные тела скрутились в одну катающуюся юлу. Во-вторых, потоки непереводимой брани тарабанили по барабанным перепонкам. Быстрота и ловкость пугала.
