И тогда майор Никонов совершил должностное преступление. Узнав, что казаки на сходе решили идти в Чечню и отбивать похищенных детей, он выкрал из оружейной комнаты своей части оружие и боеприпасы, собрал боевую группу — из казаков, прошедших Афганистан и другие горячие точки и сам пошел в Чечню. Сначала все шло нормально — пройдя по территории Чечни больше шестидесяти километров, они вышли к селу, откуда приходила банда, и в ходе короткого, но жестокого боя отбили заложников. Восьмерых — один из похищенных пацанов бросился на эмира, когда тот отбирал из похищенных девушек наложницу для себя — и ему отрубили голову. Впрочем, и сам эмир после этого не прожил и двух суток…
А вот дальше — начался ад. Бандформирования из соседних сел вышли на перехват, стремясь отрезать казаков от границы. Тихо уйти было нереально, заложники тормозили продвижение группы. Кто-то должен был остаться, прикрыть отход казаков. И майор Никонов остался…
Бой продолжался долго — одного против двух сотен. Грамотно выбирая позиции, прикрываясь валунами, которые не брал даже РПГ, майор Никонов из снайперской винтовки положил больше тридцати боевиков. Живым он сдаваться не собирался — если бы не близкий разрыв Шмеля, тяжело контузивший его, живым бы его не взяли…
На месте его не убили. Слишком много он убил чеченцев в своем последнем бою, чтобы просто отрубить ему голову. Среди боевиков оказался один, который опознал его. Во время чеченской войны шура моджахедов приговорила его к смерти — а это значило, что на месте его убить было нельзя. Нужно было организовать шариатский суд, чтобы все чеченцы видели, какой смертью подохнет русист. Немного подумав, Муса Бабаев, эмир который и захватил Никонова решил подарить его бригадному генералу Ходжиеву, которому он был по другим делам должен…
Когда его бросили в зиндан, первым делом он огляделся. Нет, не выбраться. Гладкие бетонные стены, высота больше двух метров, сверху лежит крышка из толстой стали, наверное, еще сверху положили что-нибудь тяжелое. Седой молча сел, поджал под себя ноги по-турецки и стал ждать утра…
Крышка поехала в сторону, когда было два часа ночи, Седой уже засыпал. Сначала ему показалось, что это всего лишь сон, который исчезнет, как мимолетный утренний туман. Но, подняв глаза и увидев в круглом лазе зиндана одиноко мерцающую в небе звезду, он вдруг понял — не сон!
— Русский! Ты слышишь меня, русский? — шепот сверху показался Седому громким, словно грохот орудий…
