— Говорят, Джулия едва не родила прямо здесь? — Сью Эллен смерила сестру осуждающим взглядом. — Почему ты мне не позвонила?
— Потому что позвонила в службу спасения.
— А надо было мне.
— С какой стати? Ты же не акушерка, не повитуха.
— Могла бы стать, если бы не предпочла торговлю недвижимостью.
— И это при том, что ты от одного лишь вида крови падаешь в обморок.
— И ты тоже, — с готовностью парировала Сью Эллен. — Кстати, что это у тебя на шее?
— Попугайкины какашки.
— Фу, какая гадость! А ведь после обеда тебя ждет фотосессия, так что постарайся выглядеть прилично. Пожалуйста, не смотри на меня пустым взглядом, будто не понимаешь, о чем речь! Я же предупреждала еще вчера вечером. В обмен на проживание в образцовом передвижном доме тебе надо будет позировать для рекламного плаката парка «Ридженси».
— Что, прямо сегодня?
— Стоит ли откладывать на завтра то, что можно сделать…
Что правда, то правда. Каких только происшествий сегодня уже не случилось. А ведь день еще даже не добрался до середины.
— Я сегодня работаю.
— Коул непременно отпустит тебя пораньше. Правда, Коул? — Сью Эллен невинно похлопала голубыми кукольными глазами.
— Нет, золотко, не отпущу.
Так. Значит, он называл золотком всех женщин подряд. Оскорбительное, унизительное обращение, но в то же время странным образом обволакивающее, обтекающее, словно расплавленный темный шоколад. Особенно в исполнении чувственно-хрипловатого голоса и в сопровождении декадентской улыбки.
Как хорошо, что лично у Лины выработался твердый иммунитет к подобным выходкам.
Абсолютный, непогрешимый иммунитет.
Джинсовый парень ничуть ее не волновал, ни капли не трогал.
А странная дрожь внутри — конечно, результат нервного напряжения, а вовсе не ответ на соблазнительные манеры Коула или, прости Господи, на симпатичную задницу.
Доказать душевную стойкость могло лишь длительное непринужденное общение с опасным объектом.
— Я останусь здесь и продолжу работу, — твердо заявила Лина. — А фотосессию вполне можно перенести.
— Вот уж не ожидал, что придется соперничать за твое время с фотографами, — заметил Коул, едва Сью Эллен покинула приемную — так же возбужденно, как и появилась.
— Речь идет всего лишь об одном снимке.
— Подобное уже доводилось слышать.
— Скорее всего, ты сам говорил так какой-нибудь бедной девушке, разбивая надежды на постоянство. — Ох, как неловко! — Прости. Забудь, что я произнесла эту глупость.
— Ни за что. Крайне заинтригован пристальным вниманием к моим отношениями дамами. Можно сказать, одержимостью.
