– Летом везде хорошо, – вздохнула Ирина, но продолжать не стала.
Татьяна и без слов поняла, что тревожит молодую матушку. Как они вчетвером будут зимовать в этом домишке, продуваемом наверняка и промерзаемом насквозь? Про себя она твердо решила помочь семье священника.
Ирина нашла для Татьяны старый тренировочный костюм и стоптанные, но еще крепкие туфли на низком каблуке. На голову подала свой ситцевый платочек, чистенький, глаженый. В таком виде Татьяна отправилась с Андреем в церковь. Для нее сразу же нашлась работа. На полу повсюду валялись куски старой штукатурки, кирпичные осколки и прочий мусор. Татьяна собирала его в ведра и выносила на улицу, где вываливала в большой деревянный короб. Затем, когда все крупное было убрано, она приступила к подметанию. Вооружившись метлой, совком и ведром с водой, чтобы не поднимать пыль, она тщательно вымела кирпичную крошку и песок. Помещение преобразилось после ее уборки. Стало намного уютнее, светлее. Все это время она ни разу не подала голоса, чтобы не мешать Андрею, и работу свою старалась делать как можно тише. Интуитивно она поняла, что, штукатуря стену, он творит в голове и, наверное, в душе другую, более возвышенную работу – додумывает в деталях сюжет будущей картины, которая предстанет верующим с этой стены. Задача художника – так изобразить библейский сюжет, чтобы сердца верующих еще сильнее любили Бога, души наполнялись светом духовной радости, а вера их укреплялась.
Вечером она возвращалась в дом к родственникам, находясь в приподнятом настроении, и даже не предполагала, каким ледяным душем ее сейчас окатят. Неслышно войдя в дом, она поднялась к себе в комнату, взяла халат и только начала спускаться обратно, чтобы пойти в ванную и принять душ, как услышала крик Надежды, раздавшийся из супружеской спальни:
– Куда это ты намылился, а? Рубаху, вишь, новую напялил, прям жених, не иначе! Опять за ней поперся? И не стыдно тебе?
– Ты чего, ополоумела? – ответил голос Виталия, но как-то неуверенно, даже слегка трусовато.
– Сам ты ополоумел на старости лет! Думаешь, ничего не знаю? Да все я знаю прекрасно. Что зенки вылупил? Мне Санька-седой давно про вас рассказал, про любовь вашу. Я только молчала, ничего тебе не говорила. Это надо же, а! Чего только в жизни не бывает! Родственники, брат с сестрой, и нате, пожалуйста, в любовь ударились! Скажи кому, засмеют! Видела я, как вы под Добрынина изгибались. «Не сыпь мне соль на спину…» Тьфу! Стыдоба!
