– Дашенька, – с таинственным видом прошептала бывшая фурия мне на ушко, – Дашенька, а ведь твоя статья гораздо лучше, но Лариса выбрала Сонину, и я ничего не смогла сделать для тебя, моя деточка.
– Забудьте, Марина Егоровна, – изо всех сил отбивалась я от неожиданной ласки, – забудьте, проехали.
– Как это – проехали? – недоуменно воззрилась на меня Егоровна. – А твоя статья, неужели тебе все равно, что с ней будет? И потом, твою новую работу в номер не поставили. Пока – не поставили. Ну, про эту сумасшедшую с объявлениями. Над статьей еще работать надо. И тебе все равно...
– Все равно – не все равно, вы же ничего изменить не можете? И я не могу. Забудем старые обиды, Марина Егоровна, – я с трудом вырвалась из горячих женских объятий и помчалась по коридору, изображая трудовой энтузиазм.
Дескать, тут не до праздников, меня работа ждет, срочная. Нам хлеба не надо – работы давай! Еле ноги унесла от женской ласки. Грешным делом я подумала, а вдруг Егоровна поменяла ориентацию на склоне лет? Вряд ли, у нее ума не хватит на перемену обстоятельств. Егоровна никогда не покинет свою ориентацию. Она не любит менять привычки. А то, что она накинулась на меня с ласками, так это влияние воздействия феромонов. Вырвавшись из одних объятий, я немедленно попала в следующие, но они тоже были женскими, цепкими и хваткими. Директор фабрики явно поглумился, он щедро одарил меня мужскими духами, чтобы сыграть со мной злую шутку. Ларису Петровну я встретила в коридоре. Она шла по центру, а я – сбоку. И вдруг она неожиданно бросилась в мою сторону, обняла и прижалась ко мне всем телом. На этот раз я не испугалась. Наша мадам не способна изменить половую ориентацию. У нее принципы во всем. А они не позволят Ларисе Петровне изменить нравственную оболочку в один миг. Поэтому я особенно не дергалась и терпела барскую любовь, сколько могла.
– Даша, я хочу сказать, что вы сделали отличный материал про девушку с объявлениями, но у нас есть некоторые сомнения в том, что ваша статья выйдет на третье место в рейтинге, – с аристократическим придыханием изрекла Лариса Петровна, сжимая мое плечо в железном обхвате.
– И что я должна делать? Создавать такие же тексты, как у Сони? – ляпнула я для того, чтобы что-нибудь сказать, не молчать же, обмирая духом от высокого внимания.
– Вы, Даша, никогда не будете писать, как Сонечка, – она даже отпрянула от меня, видимо, не ожидала столь решительного отпора, – для этого вам нужно долго учиться. У вас еще сырые тексты.
