Губы были безумно вкусные: свежие, чуть солоноватые, упругие, дрожащие…
– Саня! – только и сумел он вымолвить минут через пять. – Саня…
«Что теперь делать? – пронеслось в голове. – Что делать – теперь?»
– Дроля мой! – нежно проворковал рядом чарующий голос…
Безумный собачий лай за воротами неожиданно стих, громко завизжали воротные петли, размеренно заскрипел снег – под чьими-то подшитыми валенками.
– Э-э! – неуверенно прогудел хриплый басок. – Вы чего это тут делаете? Вы это, того, прекращайте баловство…
– Папинька это мой! – испуганно прошептала Александра, сидящая сверху, с трудом переводя дыхание. – Давай – встанем? Осерчает ещё…
– Конечно, Саня, встанем… – Сознание медленно возвращалось, но руки предательски отказывались отпускать эту узкую и одновременно сильную спину…
Санька вскочила на ноги первой, протянула руку, помогая подняться Егору, смущённо зачастила:
– Это – поручик Меньшиков, охранитель царский… Помнишь, нам про него Алёша рассказывал? А это – его друг, дворянин Брюс Яков…
– Здравствовать вам – долгие годы, Иван Артемич! – склонил голову в почтительном полупоклоне Егор. Вообще-то, не по чину это было – охранителю кланяться перед обычным, пусть и зажиточным, крестьянином, но – Санькин отец, всё же… Яшка, наконец переставший хихикать и глупо улыбаться, незамедлительно повторил жест друга.
Иван Бровкин – мужик сообразительный и много чего понимающий – тут же бухнулся на колени, ловко схватил Егорову руку и попытался жарко облобызать ладонь:
– Александр Данилович, благодетель наш! Уж как мы рады! Ой, спасибо вам за те подряды по лесу строевому – для Прешпурга, по сена закупу…
– Не за что, Иван Артемич! Не за что! Да вы поднимайтесь, Бога ради! – Егор ухватил Бровкина за воротник тулупа, потянул вверх.
(Вообще-то, было за что благодарить: по просьбе Алёшки замолвил Егор полтора года назад словечко перед Лефортом, благодаря чему и получил Иван Бровкин свои подряды выгодные, не грех было бы и долю малую с него запросить… Да, ладно, не до того нынче…)
Они прошли за ворота, у высокого крыльца отряхнули друг друга от снега, привязали к перилам крыльца (с разных сторон) Хмура и лошадок, проследовали в жарко натопленный дом.
– Эй, Матрёна! На стол живо накрывай, гости у нас! Быстро чтоб у меня! – громко закричал Бровкин, вежливо поддерживая Егора под локоток, тут же залебезил: – Александр Данилыч, кормилец! Давайте я помогу кафтан-то снять! Вы – сюда проходите, проходите, отогревайтесь! И вы, господин Брюс, прошу душевно – проходите, не отставайте от нас…
