Мэделин чувствовала, что несет чепуху. Взглядом она умоляла Алана помолчать, не говорить больше ни слова, а ее руки тянули Роналда, но ей вовсе не стало легче, когда он повернулся и твердо зашагал к выходу. Этот ланч явно не обещал стать приятным.
Она вышла из офиса с ощущением, что вступает в простреливаемую зону.
Их любимый ресторанчик был переполнен, гомон голосов просто оглушал. Мэделин сидела, мрачно уставившись в свою тарелку. Казалось, все люди здесь наслаждались жизнью, только они с Роналдом были в этом царстве счастливцев унылыми изгоями.
Нет, он не стал упрекать ее за то, что она забыла о времени, что, придя за ней, застал ее рядом с мужчиной, чьей любовницей, по слухам, она была. Он не говорил вообще ничего. Было бы легче, если бы он упрекал ее, даже бранил. Тогда можно было бы все спокойно объяснить, вместо того чтобы сидеть здесь и терзаться самыми тяжелыми предчувствиями.
Ожидание самого худшего вконец отбило у нее аппетит. Она опустила вилку и отодвинула еду, вздрогнув от отвращения.
Роналд был невероятно, даже унизительно вежлив, ведя спокойный, непринужденный разговор о своей утренней работе. Его голос был абсолютно бесстрастным. Ни на минуту не отвлекаясь от еды, он рассказывал ей о важных телефонных переговорах. Речь шла о современном состоянии финансовых рынков в Западном полушарии.
– Как я себе представляю, группа венесуэльских производителей противостоит захватнической политике компаний США, которые диктуют свои цены. Это не точные данные, просто внутреннее ощущение. – Говоря это, он ловко подцепил вилкой несколько макаронин. – Европейский завоеватель должен ворваться неожиданно и вложить свой капитал, обеспечив венесуэльских рабочих, которые в противном случае просто погибнут. Такой проект вдохновляет меня. Очень соблазнительная перспектива.
Он казался равнодушным, будто читал обычную лекцию туповатым студентам. Мэделин хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать его голоса, невозмутимо чеканящего слова.
Она хотела, чтобы он ввел ее в курс своей работы, конечно же хотела, но только не так! Она ненавидела его холодность, его бесстрастие. Сейчас он говорил с ней так, как будто она была совершенно посторонним человеком, который слушает его из чистой вежливости.
Одному Богу известно, что он выкинет, когда она признается, что пообещала Алану задержаться у него еще на несколько месяцев!
– Ты ничего не ешь? – осуждающе заметил он, глядя на ее нетронутую тарелку. – Мои разговоры надоели тебе?
