На обсохшей машине подкатываем к нашему дому. Дядя Роберт уже на крыльце, за ним толчется комиссия. Дядя Роберт что-то говорит бритоголовому.
Мы вылезаем из легковушки и мнемся возле нее. Дядя Роберт переводит глаза с бритоголового на нас, и мы какое-то время чувствуем этот неломкий, жесткий взгляд. Но вот глаза чуть сузились, приобрели спокойный блеск, и в излучинах рта легла хитроватая улыбка.
— Мушкетеры уже здесь?
— Здесь! — орем мы хором, подтягивая штаны и выпячивая животы вместо груди.
— Прокатить до увала? — подмигивает совсем уже весело дядя Роберт.
— Прокатить! — орем мы и, не дожидаясь особого приглашения, толкаясь, лезем на заднее сиденье.
Чего-чего, а прокатиться — хлебом не корми. И хотя договариваемся только до увала, на самом деле спокойненько его проезжаем. Едем, пока дядя Роберт не спросит шофера:
— Проехали, нет, увал?
Увал-то? — будто не зная, крутит головой дядя Вася. — Кто его знает. Надо у ребятишек спросить.
Мы вздыхаем:
— Проехали.
И чего так быстро его проезжаешь на машине? А пешком идешь, идешь!
— Ну что ж, прыгайте, зайчики, — смеется дядя Роберт, когда машина останавливается.
Мы горохом высыпаем из легковушки.
— Оружие есть? — спрашивает дядя Роберт.
— Есть! — показываем мы резину, уже разделенную и разрезанную на полосы для рогаток.
Дядя Роберт с самым серьезным видом осматривает резину.
— Это еще половина дела, — говорит он и вылезает из машины.
Гурьбой направляемся в березовый колок у дороги.
В березках тихо, солнце золотистой пряжей процеживается сквозь светло-зеленую листву и пятнами лежит на мягкой траве. Воздух здесь теплый, пахучий, настоянный на распаренном березовом листе.
— Вениками пахнет, — улыбается дядя Роберт, снимает фуражку и глубоко дышит всей грудью.
Он останавливается и, запрокинув голову, долго глядит на верхушки берез, на белые легкие облачка в высоком небе и с грустинкой говорит:
— Хорошо же вам, мальчишки!
Конечно, хорошо. Кто говорит — плохо?
Мы выбираем рогульки и мастерим рогатки. Потом бьем по цели — по консервной банке. Мажем безбожно, а дядя Роберт попадает.
— Вот как надо! — смеется он. — Мазилы. Тренируйтесь. Красноармейцами станете — метко стрелять потребуется.
Рогатку, которую он сам сделал, отдает Федьке, и тот сияет как начищенный самовар.
— Воробьев бейте, — наказывает на прощание дядя Роберт. — Скворцов не трогайте. Скворец — полезная птица, а воробьи — плуты. Воришки мелкие.
Провожаем его до машины.
— Коммунистический привет! — машет он нам из легковушки.
