Немцы ответили яростным огнем. Из валунов, за которыми лежали ребята, полетели искры. Виктор лихорадочно перезаряжал автомат и никак не мог втолкнуть рожок в гнездо.
— Бей! — горячим шепотом молил Генка. — Бей!
— Перекос! — стонал в отчаянии Виктор.
Чужое, незнакомое оружие не подчинялось, и Виктор, продолжая втискивать рожок в гнездо, бросал испуганные взгляды на немцев.
— Сюда бегут! — крикнул Генка.
Виктор и сам видел, как немцы продвигались к сопке короткими перебежками и стреляли на ходу. Чиркнув длинным голубым огнем, рикошетили пули от камней и тонко свистели. Виктор даже не сразу сообразил, что этот нежный звук издают пули. А когда понял, его продрал по спине мороз. Пули! И это стреляют в него! В него!
— Давай назад! — крикнул Виктор, поняв, что автомат ему не зарядить, и первым стал отползать от валунов.
Потом, задыхаясь, они бежали по склону сопки в ложбину, бежали по мелким каменным плиткам, по щебенке, обдирались о низкий жесткий ивняк. Виктор больно ударился ногой о камень, свалился и на спине заскользил вниз. Генка бежал рядом и тащил свою незаряженную винтовку, сейчас совершенно бесполезную.
Они убежали.
Пленного нашли в той же лощине, где и оставили, но на другом месте. Форма на нем была смята, ремни на руках и ногах хранили следы потертости. Он пробовал перетереть их об острые камни. На ребят немец глянул озверелыми, налитыми кровью глазами.
— Развяжем ему ноги — и ходу! — торопливо сказал Виктор, стараясь распутать затянувшиеся узлы ремней. — Помоги!
Вдвоем кое-как развязали немцу ноги.
— Пошли! Ком!
— А куда, Витя?
— Подальше. Пока они нас не накрыли. Ком!
Опасливо оглядываясь — нет ли погони! — торопливо двинулись в глубь тундры. Немец удивительно покорно спешил рядом.
— А я видел, двоих ты срезал, — сказал Генка, шагая позади с двумя винтовками.
Виктор не ответил. Он проклинал себя, что так не вовремя у него заело оружие. Теперь, когда бой позади, он совершенно легко и свободно вставил рожок в гнездо автомата. Мог бы еще положить их кучу! Если бы еще были патроны, они бы с Генкой расквитались с ними за ребят!
К обеду сделали привал.
Тяжело дыша, все трое рухнули на влажный мягкий мох, будто в перину. Долго лежали молча.
— Двоих точно ты положил, — опять сказал Генка. — Один на спину упал, а другой вперед ткнулся.
Виктор не видел этого, но поверил Генке. И странно, не чувствовал никакого угрызения совести, не ощущал того чувства, которое было в детстве, когда убил чирка. Он сейчас думал о другом, он думал об убитых товарищах и об одном живом, о том, что кто бы он ни был — Пенов, Костыря, Жохов, — они с Генкой уже ничем ему не могут помочь.
