— Немедленно пошлите бульдозеры. Совсем распустились!
— Да не распустились. В ремонте были бульдозеры! — обиженно донеслось сквозь писк.
— У вас наготове должны быть всегда резервные механизмы. Сколько раз вам говорить?
— Понятно, — отчетливо и неожиданно чисто произнес динамик.
Иволгин выключил селектор и повернулся к собравшимся:
— Все в сборе? Слушаем прораба первого участка. Докладывай, Квасников.
Высокий лысый мужчина в комбинезоне и бродовых сапогах, залепленных глиной, рассказал, как идет строительство жилых домов. Уязвимым местом оказались штукатурные работы: не хватало раствора.
— Что еще за проблема? — удивился Иволгин.
— Самосвалы с утра на простое, — объяснил Квасников.
— Королев, в чем дело?
— Поломался водопровод, — ответил директор цементного завода. — Чиним. Уже теперь исправили. Два самосвала нагрузили раствором.
— Называется — завод! — едко пробурчал Квасников.
Иволгин с утра был в отлучке — ездил в райисполком, и то, что случилось за время его поездки, видимо, злило его. Выслушав всех, он стал отдавать обычные распоряжения тоном немногословным и резким, как команда. Закончив, достал из ящика стола знакомый всем сослуживцам алюминиевый, ручной работы портсигар и, взяв папиросу, положил его открытым на край стола. Все знали, что это — фронтовой портсигар. А Иволгин хотел, чтобы все помнили, что бои продолжаются, хотя война давным-давно кончилась. Бескровные бои за бетон, за кирпич, за сроки и графики.
Все задымили папиросами. Даже некурящий Квасников протянул к портсигару руку и неумело зажег спичку.
…Кабинет опустел. Только в углу на стуле остался низенький широкоплечий мужчина средних лет с маленькими голубыми глазами и толстым шишковатым носом. Это был главбух Солодовников.
— Что так долго был в городе? — спросил главбух.
— Пришлось съездить в колхоз. Сегодня там заканчивают монтаж силовой линии.
— Значит, дадим им свет?
— Дадим.
— Свет давай, детские ясли строй, — проворчал Солодовников. — А фондов на материалы не хватает. Приходится выкручиваться. Как списывать?
Иволгин улыбнулся и ткнул окурок в пепельницу:
— На то ты и главбух, чтобы знать, как списывать. А я выполняю свои депутатские обязанности.
— Добёр ты слишком, комдив!
Иволгин вздохнул и спрятал портсигар, со стуком задвинув ящик стола.
— Ладно, старина, не ворчи. Домой пора. Постой-ка, ведь сегодня одиннадцатое апреля!
— Точно!
— Веселый был у нас денек двадцать лет назад!
— Что и говорить.
Иволгин поднялся из-за стола и стал одеваться, а потом они вместе пошли по улице поселка. Иволгин почти не прихрамывал, и, если бы не поскрипывание протеза, никто бы не подумал, что у него левая нога ампутирована повыше щиколотки.
