— Ночуй у нас. В избе места хватит. У меня сейчас дежурство кончается, — предложила женщина с почты.
Я с великой радостью согласился.
Было уже совсем темно, когда мы подошли к домику Анны Ивановны (так звали телефонистку). В небольшом окне только вблизи можно было увидеть маленький, с мышиный глаз огонек.
Я заробел немного: как-то встретят мое появление родные Анны Ивановны, но она, как будто почувствовав мою стеснительность, успокоила:
— Заходи, заходи, не бойся, не укусят. Невелика у нас и семья: дедка — отец мой, да два постреленка — Санька и Васька.
Я ополоснул сапоги в ближней лужице и вслед за хозяйкой вошел в избу.
Домашним теплом и уютом дохнула на меня большая горница с широкой русской печью справа от дверей и аккуратно застеленной кроватью слева. Низко над головой — полати.
В левом переднем углу за столом, касаясь лбами, что-то писали двое мальчишек. Справа, чуть в стороне от них, сутулилась старческая спина. По движениям рук было видно, что старик вяжет сеть.
— Мама пришла! Мама пришла! — закричали разом мальчишки и бросились к Анне Ивановне, запрыгали вокруг нее.
— Соскучились, мои козлятки, — ласково приговаривала хозяйка, прижимая их к себе.
Тут ребята увидели меня и молча исподлобья стали разглядывать.
— А это я гостя привела, — объяснила Анна Ивановна. — Шустрый такой. Отстал от парохода, оставил там все вещи и хотел ночью до Слободчикова шагать. Сразу видно — не знает наших дорог.
Старик встал с табуретки, с трудом разогнул спину и прибавил света в лампе, по-видимому, чтобы лучше разглядеть меня.
Был он невысок, сутул и сед, но в кряжистой фигуре еще чувствовалась сила.
— Так что же ты стоишь, как убогий странник? — обратился ко мне дед. — Раздевайся, проходи к свету. Как зовут-то тебя?
— Коля, Николай, — ответил я, снимая пальто.
— Ну вот и будем знакомы. А меня дедом Антоном зовут, по отчеству — Петровичем.
— А меня Саней зовут!
— А меня Васькой!
Ребята закрутились возле меня. Они были удивительно похожи, друг на друга: оба широколобые, белобрысые, и оба, наверное, большие озорники.
— Так откуда и куда ты едешь, Коля-Николай? — спросил дед.
Я сел на длинную скамью у окошка и рассказал о себе.
— Ну как, сильно немцы бомбят Архангельск?.. А как с питанием? Что выдают на продуктовые карточки?.. — засыпал меня вопросами дед.
Я отвечал, что немцы хотя и бомбят Архангельск, но большого ущерба городу пока не причинили, что с питанием в городе плохо и что жить горожанам трудно.
