После этого молодечество и адреналин толкнули меня за тот рубеж, который я прежде не хотел переступать. Охваченный праведным гневом, я испытал острое желание оборвать смех Дегтя с помощью одного из своих миниатюрных оружий. Но, слава Богу, я был не настолько пьян, иначе бесповоротно раскрыл бы свое инкогнито. Однако жажда нанести ответный удар жгла невыносимо.
И я ударил Дегтя.
Вспоминая теперь события того вечера, я склонен признавать, что это был мой лучший прямой правой — от плеча, не прямо в цель, а как бы сквозь нее, со смещением центра тяжести так, что в удар оказалась вложена вся тяжесть моего тела.
Тем не менее, удар действия не возымел.
Мой кулак заставил Дегтя чуть повернуть голову, и только. Одно из моих колец оставило на его скуле крошечную царапину. На миг я пожалел, что не воспользовался вместо кулака гранаткой, упрятанной в этом кольце, потому что Деготь, не переставая улыбаться, с мощью кефридианского кита-тарана впечатал тыльную сторону ладони в мою левую щеку. Удар поднял меня в воздух и отбросил назад. Пролетев мимо студентов, я грохнулся спиной о столик, за которым сидело несколько испуганных шарообразных негумов с уныло поникшими антеннами. Еще толком не придя в себя, я поспешно скатился со столешницы на пол и залез под стол, отметив, что вокруг уже собирается обрадованная новым развлечением толпа. Не прошло и полсекунды, как появились мандроиды Фифа. Воспользовавшись начавшейся суматохой, я прополз на четвереньках сквозь лес разнородных ног, встал и поспешил к выходу.
К счастью, основной удар приняло на себя вытянутое рыло медвежьей маски, и мое лицо не слишком пострадало. Но я определенно чувствовал, без синяков не обойдется. Покачиваясь, я брел прочь, с обидой вспоминая, как Деготь посмеялся над моим ударом. Когда мы встретимся в другой раз, яростно твердил я себе, все будет иначе. А в этот раз я просто не удержался на ногах — из-за выпивки, из-за публики, лезущей под руку, и прочего.
Но сильнее всего меня задел издевательский смех Мелы.
Влившись в поток возвращающихся в космопорт, я бездумно ехал в толпе. Решив поскорее убраться с планеты, я рассчитывал до конца ремонта отсидеться на своем корабле, что бы ни говорила Фредджи. С Мелой, когда она вернется, я буду держаться холодно и отстраненно — до тех пор, пока она как следует не извинится.
Если она вернется…
Моим хмурым размышлениям пришел конец, когда я спрыгнул с ленточного тротуара неподалеку от нашего бота — и заметил, что вокруг него снуют какие-то неясные тени. Даже в полумраке было заметно, что существа эти покрыты шерстью, а их гортанный говор рассеивал последние сомнения. Это были дегтярники.
