Сквозь чернеющую листву и сучья виднелись звезды, сиявшие в ночном небе. Из-за серого облачка выплыла луна и залил серебряным светом обширные луга, поросшие травой, и сложил странный, трепещущий узор на мягкой траве, у самых ног.
Какой-то шум внезапно заставил северянина насторожиться. Придерживая рукоять меча, Конан вгляделся и увидел, как в его сторону со стороны лагеря скачет всадник. Насторожившись, он встал спиной к дереву — чтобы оно защищало его, если придется драться — и принялся ждать.
Вскоре всадник оказался совсем рядом. Узнав ночного гостя, киммериец выступил ему навстречу. Барону Орину, похоже, также не спалось в этот вечер…
— Ищешь уединения? — спросил он правителя Сафада. Если тот хотел побыть в одиночестве перед, завтрашней битвой — киммериец не стал бы ему мешать. Но Орин покачал головой в ответ:
— Благодарю тебя, но нет, дружеский разговор и совет мне сейчас нужнее. Часовой показал, куда ты направился… я нарочно поехал за тобой.
С этими словами барон спешился, привязал лошадь и уселся спиной к дереву, у которого стоял Конан. Киммериец молча опустился поблизости, недоумевая, что могло понадобиться от него кофийцу.
Тот, похоже, все чаще искал общества северянина. Неужели ему мало своих советников и военачальников?
Словно прочитав его мысли, Орин вздохнул:
— Очень многое изменилось для меня за последнее время. Те люди, что раньше были мне близки, ныне как будто отдалились… Они преданы мне по-прежнему и готовы идти за мной, но — мне кажется, никто из них не понимает по-настоящему, что движет мною. Они считают меня едва ли не безумцем, обуянным одной лишь жаждой мести. Может, они и правы, но…
Киммериец пожал могучими плечами.
— Я — варвар, Орин, и я не вижу ничего дурного в мести! Ничего достойного осуждения. Если кто-то причинил зло тебе или тем, кто тебе дорог — долг мужчины расквитаться с обидчиком. Это святое чувство, так я скажу тебе.
— Но ты, Конан? Тебе лично Усхор не сделал ничего… и все же ты идешь с нами.
— Ты ведь платишь мне как наемнику, забыл?
— Северянин засмеялся. — Но дело не только в этом. Видишь ли, мне нередко приходилось сталкиваться с магами — я уже говорил тебе об этом. И колдовство я ненавижу до глубины души! А этот Усхор… судя по тому, что я видел в Сафаде, он — худший из них из всех. Сердце мое не будет знать покоя, пока мы не уничтожим эту гадину, чтобы его смердящее дыхание не поганило больше воздух, которым мы дышим! Мы должны разделаться с ним, чего бы это ни стоило!
