— Иллес…
— Усхор! А теперь ты говоришь, что раз колдун пришел и ушел, мы должны взять те осколки и грязь, что он нам оставил, и попытаться снова соединить ими наши жизни? Тайс! Мы не можем делать вид, что ничего не произошло!
— А я могу!
— Ты эгоистка! Ты думаешь, достаточно зажмуриться, и ты увидишь все так, «как было прежде, до уничтожения Сафада. Но Сафад погублен, и я не могу закрывать на это глаза. Я сражался с колдовством — и доказал себе, что я мужчина, и что я могу пережить и резню, и кровопролитие, и всеобщее безумство, если необходимо. И теперь барон Орин верит мне. Теперь у нас есть шанс отомстить за Сафад и убить Усхора. Только-звери трясутся от страха при виде грозы, а потом восстанавливают все, что было разрушено, и забывают о буйстве стихии…
— И разве это так плохо?
— Да! — взбешенно ответил Иллес, сверкая глазами. — Мы — люди! Мы — человеческие существа! И если нас застала гроза, то мы ничем
не лучше животных, если убегаем и прячемся, и только пытаемся забиться как можно дальше. А Усхор — не гроза, он настоящее бедствие. Усхор — это порождение преиподней, это… чума; и те ни в чем неповинные люди, которых он убил — это наши родные и наши друзья, Тайс, и наши родные и друзья — вернее, их души, умоляют нас отомстить за них. Я слышу, как эти души кричат; „Останови Усхора, прежде чем мы отправимся на вечный покой!“ И в наших силах отомстить. Вот почему я не животное — вот почему я верю Митре и другим богам, которые правят на небе и на земле! Если Митра спасет нас от смерти, то мы вернемся назад и начнем новую жизнь, а если Митра позволит мне пасть в этом поединке, то я тогда умру человеком!
— Ты глупец! — запричитала Тайс, понимая, что все ее слова и уговоры остались втуне, что Иллес предпочитает умереть и разбить на мелкие осколки все ее надежды, все мечты о том, чтобы любить его и жить с ним в спокойствии и безопасности. — Ты хочешь умереть!
— Нет! — ответил он уверенным, и в то же время гневным, жестким голосом — точно медный храмовый колокол прозвенел. — Нет — я не хочу умирать, Тайс. Но я воин, и единственное, чего мне хочется — это умереть, как те несчастные на площади — да, даже так, если моя смерть поможет добиться, чтобы произошедшее никогда не повторилось.
Тайс принялась плакать, ругать Иллеса и топать ногами, как рассерженная маленькая девочка. Затем она развернулась, бросилась прочь и, рыдая, выскочила из комнаты.
Но Иллес уже сделал свой выбор. И внутреннее спокойствие, снизошедшее на его душу, было истинным даром богов, подтверждавшим, что выбор его — верный!
