— А почему не вы?
Тут меня разбирает злость, и я ору во всю глотку:
— Потому что я боюсь! Потому что за мной тащится табун из ктырей! Потому что я хочу жить спокойно, в чистом и светлом месте! А когда я сделаю то, что вы просите, меня будут гнать по миру, как спидюка!.
Он медленно качает головой:
— Не будут. Некому будет вас гнать.
Так же медленно, словно каждое движение причиняет боль, он опускает руку в карман плаща — я напрягаюсь, ожидая чего угодно… даже пули в горло, как тот несчастный трассер, — и достает сложенный вдвое листок плотной бумаги.
— Вы просили план объекта. Вот он.
— Откуда вы…
— Мы согласны также и на сто пятьдесят процентов от исходной суммы.
— Послушайте, — говорю я с отчаянием в голосе. — Я не гожусь для этой работы. Вы можете все сделать без меня. Если у вас повсюду уши и глаза, если вы умеете проходить сквозь запертые двери и читать мысли… Но за убитого вами трассера трясти, как соломенное чучело, станут именно меня! Вам не нужно было убивать его!
— Он узнал. Он должен был умереть. И потом, что значит — убивать? Чем жизнь отличается от смерти?
Конфуций хренов, нашел время философствовать!
— Вы желаете, чтобы я отвечал? — шепчу я немеющими губами.
Потому что читаю в его голосе приговор. Нет, целую пачку смертных приговоров.
— Это необязательно, — говорит он. — Так вот: есть вещи, которых мы не можем. Зато можете вы. Поэтому мы обратились к вам.
— Я не хочу. Не хочу… Гори они огнем, ваши деньги! Все равно мне их не видать!
— Вы их непременно получите. Мы выполним свою часть договора.
— Почему я должен верить вам?
— Потому что у вас нет выбора.
— Резонно. И все же…
— У вас будет время изучить план. Что же касается предмета, вы найдете его…
— Стойте! — я протестующе выбрасываю ладонь. — И так уже сказано много лишнего. И хотя я не выразил окончательного согласия, не стоит продолжать разговор в присутствии девочки.
— Это безразлично, — пожимает он плечами. — Она узнала.
Я слышу, как у Ольги мелко стучат зубы.
Индира входит в мою каморку без стука. Крайне бесцеремонная юная особа.
— О! — тем не менее радушно возглашаю я. — Какой гость! Тебе не надоело еще строить из себя Золушку?
Одновременно с этим совершаю массу невидимых постороннему взгляду действий. Например, гашу дисплей не выключая компьютер и щелчком отправляю пачку сигарет под бумаги.
— Надоело, — заявляет она, плюхаясь в кресло и немедля забрасывая ноги на свободный участок стола. — Особенно при хроническом дефиците принцев. И вообще хоть сколько-нибудь благородных мужиков… Серафим, тебе нравится, чем мы занимаемся?
