— А наших ты видел? — осторожно спросила Людмила.
— Ну, как же! Все на месте, кроме Матвеева, но и Матвеев позже подъехал на офисной машине… Все сидят по своим кабинетам, на дверях таблички с фамилиями…
— А тебе кабинет выделили?
Вопрос мамы Люды, показавшийся Андрею бессмысленным, отцом был воспринят с непонятным возбуждением.
— В том-то и дело, Милочка! — вскричал отец. — Бывший сивцовский! И ключи мне завхоз сразу выдал, и табличку на двери заменил. Буквы такие пластиковые, на клею…
— Хороший кабинет? — настойчиво допытывалась Людмила.
— Отличный, одноместный, — успокаиваясь, с детской гордостью ответил Иван Петрович. — Кондиционер, письменный стол металлический, телефон, даже сейф, все, как надо.
— Ну, и чего ты еще хочешь? — спросила Людмила. — Пускай они ищут тебе нагрузку, а ты не будь дурачком, закройся и сиди.
Эти слова ее Иван Петрович пропустил мимо ушей.
— И вот еще что странно, — сказал он, помолчав. — В отчетах Сивцов указывает, что наворотил здесь гору разработок, контрольных текстов, программ, а ничего этого нету, и стол пустой, и шкафы. Одни апээновские брошюры.
Такие тонкости Людмилу не интересовали.
— А Звягин что? — спросила она.
Иван Петрович махнул рукой.
— Что Звягин? Что может Звягин? Как я понимаю, он сам без нагрузки сидит. Сводил меня к декану, тоже, между прочим, голландцу… В приемной был робкий такой, с секретаршей декана чуть ли не на цыпочках, закрыл свой кабинет и потопал домой.
Андрей и Настя сидели рядышком на кровати и слушали.
— Значит, мы скоро уедем? — с надеждой спросила сестренка.
— Типун тебе на язык, — сердито ответил ей Андрей. — Нам нельзя уезжать, это будет скандал.
— А почему?
— А потому, что не лезь во взрослые дела. Бери пример со своего старшего брата.
— Ладно, — сказал отец, — не надо печалиться, вся жизнь впереди, как говорит Григорий Николаевич. Есть и хорошие новости, ребята: "Смоленск"-то наш прилетел!
— А ты откуда знаешь? — ахнула мама Люда.
— Да уж знаю! — младенчески улыбаясь во весь рот (улыбка эта казалась почему-то беззубой), ответил отец. — Мы, собственно, и вчера могли его забрать, это Горощук поленился. Я сам в аэропорт позвонил — оттуда, из кампуса, из своего кабинета, и мне очень любезно ответили. Только надо срочно за ним ехать, а то отправят его обратно в Москву, дело нехитрое.
— Ой, Ванюшка, поезжай! — засуетилась Людмила. — Ну, пожалуйста!
— Легко сказать, а на чем?
— Ну, сбегай в офис, пускай помогут!
— Да был я там, постоял у калитки. Шофер наш, русский парень, брудастый такой, с бакенбардами, тот вообще на меня, как на шизофреника, посмотрел. Вдруг вижу — Букреев из машины выходит, я и убежал оттуда, как заяц.
