— Ну, и где тут весы? — остановившись и тыльной стороной кисти руки утирая лоб, спросила Людмила.
Были в ее голосе особые обертоны: что бы она ни промолвила, всем вокруг казалось, что обращаются именно к ним. Для работы в детском абонементе это свойство было очень полезным, но уже для взрослого читательского зала оно не годилось.
И возникший рядом с нею пассажир, мелкорослый мужичок в нарядном золотистом костюме, притормозил свою легкую коляску (там лежали два клетчатых чемоданчика на «молнии» и дорожная дамская сумка), повернул к Людмиле голову и с любезной улыбкой осведомился:
— Простите?
Остроносый и розовокожий, с пышно взбитыми мелкокурчавыми белыми волосами, мужичок произнес это слово, интонируя его не вполне по-русски, да и склад его губ выдавал привычку к иностранному языку. А главное как бесшумно он подкрался, буквально материализовался из пустоты, причем с таким видом, как будто с юных лет следовал по пятам семейства Тюриных… именно так, неназойливо и в то же время настойчиво, обыкновенно действуют британские агенты.
«Начинается», — с удовольствием подумал Андрей. В то, что путь их следования до самой страны назначения будет обозначен цепочкой подсадных агентов и провокаторов, он, конечно, не верил, все это были стариковские страхи, но правила игры в Эндрю Флэйма предполагали кишение агентуры врага.
— До весов еще нужно дойти, — сказал британец, когда Людмила Павловна повторила свой вопрос. — На весы вы повезете только то, что соизволит оставить вам вот эта дама.
И он показал на барьер, за которым у стола с повернутым наискосок интроскопом стояла крупная чернобровая женщина в униформе.
— Как это «соизволит»? — спросила мама Люда. — Какое она имеет право?
— Имеет, сударыня, имеет, — со вздохом ответил ей агент.
Он окинул опытным взором сбившийся в кучу тюринский обоз и, поклонившись Ивану Петровичу, подкатил свою тележку к барьеру. Нарочито небрежно пихнул под интроскоп чемоданчики и, поставив на прилавок свою овальную сумку, приготовился ее расстегнуть. Однако чернобровая таможенница лишь скользнула безразличным взглядом по телеэкрану и, не удостоив сумку вниманием, сказала:
— Проходите.
Золотистые плечики агента едва заметно шевельнулись, и по этому движению облегчения Андрей понял, что агент волновался.
— Ванюшка, — громко зашептала, озираясь, Людмила, — поехали к другому столу.
— А почему? — с недоумением спросил Иван Петрович.
— Да тише ты… — Людмила замахала на него руками. — Дуда волынская! Там мужчина работает. Женщины на таможне очень лютуют.
