Адмирал плавным движением встал и ступил на сцену к поднявшемуся на неё гражданскому. Он дружески прикоснулся к его плечу, склонился, словно желая сказать ему что-то доверительное, и официально пожал ему правую руку. С отеческим кивком адмирал вновь похлопал его по плечу, указал сначала на микрофон, потом на ожидающую человеческую массу, и в конце концов вновь скользнул на свое место. Как масло по воде.
В голове Андрея прозвучал голос Николая: Тактика затягивания времени.
– Меня зовут Оливер Стэнтон, – начал человек дрожащим голосом, который, однако, после обмена взглядами с адмиралом заметно укрепился. Некоторые зрители выкрикивали слова поддержки.
– Я с «Триптиха», трюм А, секция С, третий блок. Я понимаю, что мы должны рационировать питание. Но вы понимаете, у меня есть жена. И трое детей. Мы не были подготовлены ко всему этому… По крайней мере, по-настоящему не были. И я знаю, что генерал, должно быть, очень занят и все такое, но мне кажется, что пищевые рационы… несправедливые. Вы знаете, о чем я. Все, что я хочу сказать – так это то, что я просто не верю, что «Триптих» получает равную долю с другими. Я видел другие корабли. Другие трюмы. Там, похоже, никто не голодает. – Его слова привели толпу в какое-то звенящее напряжение.
Андрей попытался сопротивляться подступающим мыслям. Но как он ни старался, это ему не удалось. Может быть, у этих людей есть на что пожаловаться. Но то, как развивается эта встреча… Фарс? Невозможно выдвигать обвинения таким образом и ожидать, что подобное собрание в одиночку в состоянии что-либо решить. Обычно сначала создаются рабочие группы, которые обсуждают и упорядочивают отдельные критические точки. Потом гражданским дают возможность создать собственные комиссии и комитеты, которые организованно их представляют. Создаются группы, координирующие совместные усилия. Проблемы распределяются по степени приоритета и предпринимаются попытки обработать список задач сверху донизу.
Методично. По совести.
Из всего, чему когда-либо обучал его отец, систематический образ решения проблем был тем, что Андрей более всего ценил.
То же, что происходило здесь, было ничем иным, как плохо инсценированным шоу. Несмотря на то, что он сопротивлялся такому представлению, первоначальные сомнения в этом быстро исчезли. Когда следующий человек поднялся на сцену и начал изливать свои жалобы, в то время как адмирал и его ординарцы внимательно слушали – некоторые даже преувеличенно старательно колотили пальцами по клавишам своих записных книжек – Андрей больше не выдержал. В его желудке забурлила кислота и стала подниматься к горлу.
