— Он никогда не слушается меня так, как он слушается тебя, — сказал Эйрон, и надутое выражение лица Поэта мгновенно сменилось на лице Сорака сухим скучным взглядом.
— Потому что ты слишком нетерпелив с ним, — с улыбкой сказала Риана. — Дети всегда распознают слабость во взрослых и быстро играют на них.
— Я начинаю волноваться и беспокоиться, так как его восторги наводят на меня скуку, — сказал Эйрон.
— Это только уловка, чтобы привлечь внимание, — сказала Риана. — Чем больше ты будешь прощать ему, тем меньше ему надо будет издеваться над тобой.
— В таких делах женщины понимают больше, — сказал Эйрон.
— Возможно. Но и мужчины могут это освоить, если они постараются научиться, — скзала Риана. — Большинство из них просто забыло, что это значит — быть ребенком.
— Сорак был ребенком, — сказал Эйрон. — Я — никогда.
Риана вздохнула. — Есть кое-что о вас всех, чего я не пойму никогда, я думаю, — разочарованно сказала она.
— Самое лучшее — просто принимать вещи такими, как они есть, и не пытаться понять их, — сказал Эйрон.
— Я делаю все, что в моих силах, — сказала Риана.
Они продолжали идти, разговаривая между собой, и это помогало забывать о тяжести пути, но Эйрон скоро устал и нырнул вниз, уступив свое место Стражу. Некоторым образом, однако, Страж всегда была здесь. Как и Наблюдатель, она никогда не уходила далеко от поверхности, даже когда кто-нибудь другой был наверху. Даже ее имя подчеркивало ее основную роль — защищать племя. Это была сильная личность, занимавшаяся важнейшими для племени делами, иногда она сама вызывала других, иногда довольствовалась пассивным восприятием, но всегда оставалась тем, кто сглаживал противоречия и поддерживал равновесие внутри племени. Когда она оказывалась наверху, Сорак обычно тоже был поблизости. Если он хотел, то мог говорить, а мог просто смотреть и слушать ее разговор с Рианой.
Когда же наверху оказывался кто-то другой, ситуация была немного отличной. Если, например, вперед выходил Поэт, он и Сорак могли быть наверху одновременно, подобно двум возницам, управлявшим одним экипажем-телом. Такая же ситуация возникала и со Скричем или Стражем. Но если это был Эйрон, или Путешественник или кто-нибудь другой с более сильной идивидуальностью, Сорака не была даже близко. В таких случаях он исчезал в собственном подсознании, и знал о том, что происходило в этом время только в том случае, если Страж давала ему доступ к памяти этих сильных личностей. Из всех них труднее всего было иметь дело с Киварой. Из всех членов племени она была наиболее неуправляемой и непредсказуемой, и эти двое чуть ли не постоянно ссорились между собой.
