- Уж так сразу и соловья тебе подавай. Хотя бы щегла или зяблика.
Разговоры эти в зиму поднялись: какие по снегу щеглы, какие зяблики? Одни воробьи да вороны остались.
Вот тогда и попробовала Яся сама научиться под стать любой птахе трели выводить.
Дело занялось с первыми зазимками, а уже к Рождеству заикатка такого соловья выдавала, что вконец обеспокоенная кошка начала припадать к половицам да подергивать хвостом.
Дальше - больше.
Прозванная за такие концерты Пичугою, Яся наметила себе попытаться повторить крик какого-нибудь иного живья. Начала с упомянутой кошки. И что вы думаете? Так ли замяукала, что хвостатая, с полатей сиганувши, выгнула спину хомутом и... заревела только что не тигром.
При людях случился фокус: кто засмеялся, а кому вспомнилась "мертвяка с чужими глазами" - потянуло перекреститься тайком.
Со временем Ясе придумалось еще и шум всякой непогоды освоить. В новой затее она точно так же достигла предельного сходства.
Должно быть, природа была определена ей неугомонная, потому как терпения хватило подладиться голосом и под шум речной гальки, и под наплыв тумана, и под солнечный восход, свет звезды пробовался ею напеться. И ведь получалось! И все у нее выходило так, вроде бы в момент достижения цели, она сама становилась тою же, допустим, галькою или звездой.
Вот она, какая штука!
Народ через Ясю стал понимать, что все как есть в мире имеет свой голос. Только уши к человеку приделаны слишком толстые...
Одним из большекуликинцев Пичугина особенность казалась божьим даром, другим - наоборот. Оно и понятно: нечистая сила в старые времена точно так же была придумана, да вот только к исполнению своих обязанностей она подходила куда как серьезней.
В одном лишь мнении сходились все насчет Пичуги - божевольная. Потому и оставалась она, как всякий непонятный человек, и одинокой, и беспомощной.
* * *
Раздымился Змий
чадом-копотью,
расщелкался Змий
огневым хвостом,
угнездился Змий
посреди небес,
располохнул пасть
окаянную,
клыкнул раз-другой
с языка его
сошла на Землю
Яга Змиевна...
* * *
Понятно, что не одним годом достигла Яся умения своего. Но оттого, что голосом вознеслась она в мир услады, сама Пичуга приглядней не сделалась. Всей и невесты из нее выросло - глаза да песня. Ну, еще доброта.
Вообще-то для человека столько иметь - об чем печаль? Но ведь нам надо не как пришлось, а чтоб сыпалось да лилось...
Однако молодость брала свое. И ежели говорить о любви, так, по сути, дружба с Егором Серебрухою и вдохнула в Ясю желание длить жизнь да во что-то еще верить. Кого ж ей было полюбить-то?
