- По-моему, нас тут многовато, - заметил догадливый Ламбержак. - Мы, пожалуй, вас оставим.
Оба приятеля поддержали его. Издевательство чистой воды, хотя они не подавали виду. Но я-то понял.
Я приготовился защищать Голубчика. Как бы между прочим опустил руку в карман пиджака. Тревожные сирены взвыли на пороге сердца, я напружинился и занял круговую оборону. Мой подпольный шеф Жан Мулен когда-то тоже попал в ловушку и был схвачен гестапо в Калюире. Голубчик безмятежным клубком лежал в кресле, вполглаза поглядывал на всех с величавым презрением. Ни дать ни взять особь другого вида. Безупречная маскировка, и бумаги в полном порядке. Жан Мулен умер, но не выдал себя.
- Интересно, каково живется удаву? - спросил Бранкадье, подчиненный Ламбержака.
- Ничего, привык, - ответил я.
- Привычка - вторая натура, - глубокомысленно изрек Ламбержак. Я сухо подтвердил:
- Именно. Кем быть - распоряжается случай, а там уж выкручивайся как знаешь.
- Приспособление к среде, - сказал Ламбержак.
- Приспособление - это и есть среда, - поправил я.
- А что они едят? - спросил Бранкадье.
Тут я заметил, что Лотар и мадемуазель Дрейфус пошли на кухню. Смотрят в холодильнике, что я ем!
Я застыл в немом негодовании.
Удавы не нападают на человека. Это все клевета, и Голубчик мирно дремал в своем животном состоянии.
Все же я не выдержал и ринулся на кухню.
Юнцы в гостиной у меня за спиной так и прыснули. Мадемуазель Дрейфус искала в шкафу чашки. Я встал рядом, сложив руки на груди и улыбаясь с видом презрительного превосходства.
- Я спущусь и буду ждать вас в машине, - сказал Лотар. - А то она ненадежно припаркована. Пока. Ваш удав очень мил. Я с удовольствием на него посмотрел. До понедельника, месье...
Я ясно расслышал непроизнесенное "месье Голубчик".
- ...месье Кузен. И спасибо. Удав в домашних условиях - это так интересно.
Мадемуазель Дрейфус закрыла шкафчик. Естественно, больше чашек у меня не было - дома я считаю не больше чем до двух. И я не понимал, почему она на меня так смотрит.
- Мне, право, очень неприятно, - сказала она. - Поверьте. Так получилось. Они тоже захотели посмотреть на удава...
Мадемуазель Дрейфус опустила густо поросшие ресницами глаза. Она едва не плакала. Описан случай, когда потерпевший кораблекрушение матрос трое суток погибал в открытом море и все-таки был спасен. Главное - не захлебнуться. И я жадно глотал воздух. А мадемуазель Дрейфус все стояла, опустив глаза, на грани моих слез. И тогда... Тогда я горько усмехнулся и распахнул холодильник.
