Стоя под палящим солнцем, Конан с трудом подавлял желание выхватить ятаган из ножен и ответить на оскорбления так, как подобает воину. Конвоиры, передавшие ему приказ явиться на эту головомойку, не решились разоружить киммерийца. Сейчас они стояли в дальнем углу двора, у самых ворот, и вряд ли успели бы ему помешать разделаться с обидчиком. Чтобы не слушать бесконечные оскорбления, Конан лишь твердил про себя, что он теперь офицер регулярной армии и должен подчиняться командиру, соблюдать дисциплину, не обсуждать приказы и так далее.
Неожиданно Конана поразила мысль: ведь этот сопляк Джафар даже не понимает, какой опасности подвергает его хорошо подвешенный язык.
С большим усилием киммериец разжал зубы и процедил:
— Я убил эту сви… этого офицера, защищая свою жизнь… шариф. — Последнее слово долго не могло вылететь из сдавленного горла киммерийца. Но так было положено в армии — называть командира по званию.
— Да неужели? Ладно, по крайней мере я вижу, что ты раскаиваешься. — Меряя шагами двор и переводя взгляд с Конана на капитана Мурада, шариф продолжил свои нравоучения: — Скажи мне, до тебя когда-нибудь дойдет, чурбан с севера…
— Сержант, сколько вам лет? — Капитан Мурад решил прийти на помощь подчиненному или, скорее, их общему командиру. — И откуда вы родом?
Конан на некоторое время забыл про обиды и погрузился в вычисления.
— Последняя зима была для меня девятнадцатой, если не ошибаюсь, капитан. А уж что я знаю точно, так это то, что я из Киммерии.
— Девятнадцать? Совсем сопляк! — воскликнул Джафар, которому самому-то было, быть может, на пару лет больше.
— И уже получил сержантское звание, — продолжил Мурад свою мысль. — Редкий случай. И, я смотрю, ты выиграл схватку почти без потерь для себя. — Его взгляд скользнул по ладони Конана, перевязанной листьями лечебных растений. — Ну, сержант, а чем же вы еще отличились перед туранской армией?
Конан поднял синие глаза на своего командира и, внимательно глядя на капитана, начал перечислять, стараясь не сболтнуть лишнего:
— Я был последним, вышедшим из боя в битве при Яралете. Я лично убил командира мятежного отряда. После этой битвы город Яралет снова перешел в наши руки.
— Я слышал, — кивнул Мурад, — что под Яралетом было жарко. Тысячи убитых с обеих сторон.
— Все это так, дорогой капитан, — небрежно перебил своего подчиненного Джафар. — Этот варвар вернулся после битвы один. И все, что там происходило, мы знаем только с его слов. Но нельзя не учитывать и другого. Последний оставшийся в живых солдат — либо прекрасный воин, превосходящий остальных силой и мастерством, либо трус и предатель, переждавший самое опасное…
