Но Косте был безразличен Пожилков. У него был один фетиш — марафон.
Своими марафонцами издавна был знаменит Ясень. Поэтому Костю Слезкина заметили.
Однажды, когда первенство страны проводилось в Ясене, Костя Слезкин под смех и улюлюканье зрителей увязался за стартующими марафонцами и не отставал от них километров пятнадцать.
Вот тогда на него и обратили внимание. Заметили. Те самые стратеги и тактики, которые теперь его не замечают.
Они-то не знают, чего ему стоит добежать до финиша, не сдаться. И они его, не задумываясь, подставили под удар. Ах, тактики!
Но теперь Костя сам по себе. Приват-марафонец. И тренируется в одиночку и график бега сам себе составит. Обойдется он без помощников. Как-нибудь. Сам.
Помолчав, Пожилков сказал:
— Ты действительно силен, парень, — он снизу вверх окинул Костину фигуру, охваченную солнцем, точно огненной лентой. — Ты как борец-полутяжеловес. Но кажется, и резв тоже. — И усмехнулся одними губами так, что Костя и не понял: всерьез он это или подтрунивает?
Костя насторожился и все-таки решил спросить: откуда, мол, Пожилков знает, какой он, Костя Слезкин, есть на самом деле? Но тот небрежно бросил:
— Видел тебя на последних соревнованиях — здорово бежал, ей-богу!
— Ах, вот оно что…
— А что?
— А ничего: просто меня подставили под удар тактики и стратеги. Не приметили?
— Бедняжка борец-полутяжеловес, — сказал Пожилков.
— Я ведь с вами серьезно. Мне ведь…
— И я, — перебил Пожилков, — никогда в жизни не был так серьезен, — сказал Пожилков. — Так что возьми себя в руки, старик.
— Значит, мне показалось, — сказал Костя.
— Показалось.
Они замолчали. Молчание становилось неловким.
— Вы что-то говорили, что… — начал было Костя.
— Я говорил, — сказал Пожилков, — что здорово ты бежал.
— А-а, — Костя поднял с земли ветку и переломил ее пополам, — Зато потом скис.
— Это ничего. Это со временем пройдет. Это бывает даже у борцов-полутяжеловесов.
Костя быстро глянул на Пожилкова, но на лице великого стайера — неподвижном, точно слепок, — ничего нельзя было прочесть.
— Что «это»? — спросил Костя.
— Не дури мне голову, — сказал Пожилков. — Дури кому другому, только не мне. Вот что. Довольно. Я тебе сейчас скажу, почему ты проиграл свои последние соревнования, парень (я ведь ехал с кинооператорами телевидения на их машине и все видел), я скажу, почему ты всегда скисаешь на полпути к финишу, скажу, хочешь?
— Нет.
— У тебя, борец-полутяжеловес, слабые мышцы брюшного пресса. Потому и корчит тебя на дистанции. Не выдерживают расстояния мускулишки живота. Потому и жжет. Вот тут, во…
