В отличие от машинистов, рядовые пассажиры не сразу узнали о нависшей над поездом опасности. Измученные ночными обходами и проверками документов, многие дремали, остальные, что называется, маялись от безделья. Кто дожидался очереди в туалет, кто приканчивал запасы съестного, а кто пытался одолеть похмелье с помощью прокисшего пива, дающего обильную мыльную пену.
В вагоне пахло перегаром, беляшами и почему-то хлоркой, хотя никто тут ничего не дезинфицировал и дезинфицировать не собирался. За мутными окнами тянулись склоны гор, похожие издали на зеленые тучи, упавшие на землю. На самом же небе не наблюдалось ни облачка. Блекло-голубое, выцветшее, оно сливалось со знойным маревом, колышущимся над раскаленным железнодорожным полотном. В закупоренных вагонах было душно, воздух сгустился до почти осязаемой плотности, голоса попутчиков увязали в нем, как в киселе, превращаясь в сплошной гул.
– Это и есть та самая «зеленка», где скрываются боевики? – тревожно спросил уткнувшийся в окно парень определенно милицейской наружности. Можно было с уверенностью сказать, что он старается не пропускать ни одной серии телесаги «Убойная сила», особенно когда речь идет о похождениях бравых ментов в дикой Чечне. Не вызывал сомнения и тот факт, что ему самому туда ехать не хочется и он не ожидает от своей командировки ничего хорошего.
– До настоящих гор еще далеко, – заверил его спутник, в котором так же безошибочно угадывался милиционер, старший по возрасту и по званию. – Это пока цветочки. Ягодки, как говорится, впереди.
– Волчьи ягодки, – буркнул парень, продолжая разглядывать проплывающий мимо ландшафт. – Когда же их окончательно к ногтю прижмут, чеченов проклятых? Сколько можно с ними цацкаться, ексель-моксель?
– Мы с ними уже лет двести без перерыва воюем, а все без толку, – сказал попутчик, вяло пощипывая вчерашнюю булку. – Горцы воинственность с материнским молоком всасывают, их не переделаешь. Не уймутся они никогда, вот мое мнение.
– Это потому что их в сорок четвертом из родных краев выселили?
– Может, оно и так, а только еще при царе-батюшке чеченский жених должен был принести в дом невесты скальп казака или русского, желательно свежий, в крови.
– Зачем, ексель-моксель? В качестве свадебного подарка?
– Чтобы доказать, что он созрел для взрослой жизни. Для чеченов война – единственное достойное мужское занятие. Мы, к примеру, в баньку, а чеченцы – в набег. Нас в гастроном тянет, а их – к ближайшему блокпосту, часовых резать. – Мужчина забросил в рот хлебный мякиш, подвигал челюстями и заключил: – Дикий народ. Лютый.
