Выдержать свадебную церемонию мне помогли мысли о свадебном торте. Он представлялся мне огромным облаком из крема и взбитых сливок, висящим в воздухе прямо над головой священника. Я так усердно смотрела в этом направлении, что церковный служка тоже стал искать что-то взглядом, видимо, пытаясь понять, что же привлекло мое внимание.
«Скорей бы уже банкет – буду есть только торт! Если бы все эти напыщенные дамы знали, о чем думает невеста во время свадьбы, они бы попадали в обморок», – я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться вслух.
Однако окончание церемонии оказалось для меня тяжким испытанием. Я опомнилась от своих грез о торте в тот момент, когда священник произнес: «А теперь поцелуйте невесту». Граф поднял фату с моего лица и слегка коснулся моих губ своими сухими губами. Я с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть назад, и тут вдруг поняла, что мои страдания только начинаются. Я очень смутно представляла (нет, вернее, вовсе не представляла), что происходит между мужем и женой в спальне, но каким омерзением это должно было стать для меня, если даже поцелуй старика показался мне отвратительным и едва не вызывал тошноту. Из церкви я выходила подавленная, бессознательно кланяясь в ответ на поздравления и в душе ругая себя за легкомыслие. Если б я сразу сообразила, что мне придется не только жить рядом со старым мужем, но и спать с ним в одной комнате, я бы ни за что не согласилась стать его женой! Пошла бы лучше работать, хотя бы гувернанткой, или уговорила бы маму открыть недорогой пансион или даже школу для бедных детей. А может, стала бы писательницей по примеру мисс Анны Радклифф или сестер Бронте. Пожалуй, я смогла бы. А все моя беспечность, я всегда предпочитала не думать о неприятных вещах, считая, будто все уладится само собой. И вот теперь придется пожинать плоды собственной глупости…
Я не помнила, как вышла из церкви, и пришла в себя только в карете, когда вереница экипажей торжественно направилась к дому графа.
Разглядывая цветочную гирлянду, украшающую карету, и стараясь не смотреть на сидящего напротив мужа, я попыталась навести в мыслях порядок. Ничего теперь уже нельзя исправить, и я должна найти для себя источники радостей. Бедная мама всегда учила меня, что надо мужественно принимать удары судьбы, и я не имею права огорчать ее теперь, когда она считает, что так хорошо устроила мою жизнь.
Что бы ни случилось, я буду помнить о своей семье и о своем долге, а также и о том, что я теперь графиня Дэшвилл. Я буду спокойной и приветливой, и пусть эти матроны, матери незамужних дочерей, лопнут от зависти и злости. Хотя их дочери наверняка скажут мне спасибо, ведь я избавила кого-то из них от графской короны – регалии не такой уж ценной, если учесть прилагавшегося к ней старого графа.
