— Стало быть, старый священник выдал тебе тайну.
— Нет. Он только предупредил, чтобы я был достоин своего счастья.
— А ты будешь счастлив с этой девушкой?
Юноша улыбнулся.
— Вы, учитель, как посмотрите на нее, так больше и не станете спрашивать, буду ли я счастлив с ней.
Конь Гергея загарцевал и ринулся вперед.
— Она такая девушка, такая… — сказал юноша, осадив коня, — ну, совсем как белая кошечка!
Священник, усмехнувшись, пожал плечами.
Они въехали в лесную чащу. Пришлось спешиться. Гергей пошел впереди. Он знал, что за чащобой укрывается деревушка.
Только они съехали вниз, в долину, как из домиков выбежали несколько женщин.
— Герге! Ну да, Герге приехал! — радостно восклицали они.
Гергей махал шапкой, кланяясь налево и направо.
— Добрый день, тетя Юци! Добрый день, тетя Панни!
— А господ-то нет дома! — крикнула одна из женщин.
Гергей понурился, осадил коня.
— Что вы сказали, тетушка?
— Нет их. Уехали.
— Куда же?
— В Буду.
Гергей обомлел.
— Все уехали?
Глупая детская мечта! Он надеялся, что ему ответят: «Нет, барышня осталась дома». А ведь можно было знать заранее, что скажут совсем другое.
— Конечно, все. И даже священник наш уехал с ними.
— А когда?
— После дня святого Дердя.
— Но в доме-то есть кто-нибудь?
— Турок.
Гергей, расстроенный, обернулся к священнику.
— Они уехали в Буду. Монах Дердь уже давно подарил им свой дом в Буде… Но я не понимаю, как они мне-то ничего не сказали: ведь я был здесь на масленице.
— Так где же мы пообедаем?
— Турок здесь.
— Какой турок?
— Цецеевский турок: Тулипан. Он у них здесь ведает всем… Но вот мы и у кладбища. Дозвольте мне зайти на минутку.
За домом виднелось кладбище, окруженное кустами сирени. Оно занимало не больше места, чем сама усадьба. Кругом одни лишь деревянные кресты, да и то сколоченные кое-как из не очищенных от коры веток. Имени нет ни на одном.
Юноша поручил коня слуге, а сам торопливо пошел на кладбище. Остановился у покосившегося деревянного креста, положил на могилу полевые цветы и преклонил колени.
Священник тоже сошел с коня, опустился на колени рядом с мальчиком и, подняв глаза к небу, начал громко молиться:
— Владыка живых и мертвых, воззри на нас с высот небес, упокой в селениях праведных душу доброй матери, чей тленный прах лежит здесь, пошли счастье сироте, преклонившему колени у ее могилы. Аминь!
Он прижал к себе мальчика и поцеловал.
Барский дом стоял почти напротив кладбища. Полная, румяная женщина уже распахнула ворота и, глядя на приезжих, приветливо улыбалась им.
