Жанна полной грудью вдохнула прохладный, напоенный свежестью и раздольем, совсем не городской воздух. После энергичного выдоха – еще и еще раз. Сумбура в мыслях убавилось. Губы девушки тронула улыбка – ей почудилось, будто воздух наполнен ароматом хвои. Жанна с детства любила этот запах, обожала сосны. Особенно растущие на открытых местах – разлапистые, вольно раскинувшие сучковатые ветви широко в стороны. Растущие в чаще, вынужденные вечно тянуться вверх, нравились ей меньше, но даже с ними не могли сравниться никакие другие деревья.
В надежде рассмотреть в зарослях знакомые золотисто-коричневые стволы, девушка повернула голову в сторону парка. Вместо сосен взгляд ее уперся в пару корявых, древних тополей без листвы, так похожих на леденящие душу деревья возле той злополучной церкви.
Жанну пробрал озноб. Она нервно оглянулась и прибавила шагу. Стук каблучков по тротуару не по-весеннему пустынной, быстро тонущей в сумерках улицы звучал противоестественно одиноко. И тем выразительней была окутавшая город мертвая тишина. Девушка с трудом удержалась от желания перейти на бег.
* * *
Скоро мрачный парк остался позади. Отпустили, стали казаться нелепыми недавние страхи. Жанна дошла до пересечения проспекта с узенькой улочкой.
Когда Жанна с Кукушкиным еще только отошли от «приежки», им навстречу попался слегка поддатый местный мужичок. Вадим подобно выспросил у него, как добраться до улицы Мира. Со слов мужичка выходило, что бабушкина улица проходит сразу за парком. Жанна покрутила головой, в поисках вывески с названием улицы. Таковая нашлась – на угловом двухэтажном доме висела потемневшая и частично облупившаяся табличка. На темно-синем фоне можно было разобрать: «ул Мира». Девушка еще раз окинула взглядом пустынный проспект и свернула в проулок.
В гостях у бабушки Маши последний раз она была лет пятнадцать назад, если не больше. В памяти девочки отложились двухэтажный деревянный дом, скрипучая лестница, полная ваза самых разных, но одинаково засохших конфет. Еще у бабки в единственной, но казавшейся тогда Жанне просто огромной, комнате было очень много растительности. Особенно девочке запомнилась березка в деревянном бочонке. Бочонок стоял в углу комнаты на полу, а кудрявое деревце было до потолка.
«Интересно, та березка еще жива?» – с ностальгией подумала девушка. – «Вряд ли»
Нужный девушке дом нашелся быстро. Двухэтажный бревенчатый барак на два подъезда, обшитый почерневшими от времени досками, он покорно стоял в ряду себе подобных реликтов ушедшей эпохи индустриализации. Во дворе, напротив подъездов – темнели ряды кособоких дощатых сараев с приткнутыми к ним под разными углами поленницами.
