Но вот что интересно… В народе выбор–наследование–назначение на престол Петра встречено очень одобрительно. Народ не очень–то вникает в способ наследования, но знает совершенно точно — на престоле находится законный монарх. В этом сходятся и простолюдины, и широкие круги дворянства, тут же нарекающие Петра II «вторым императором», и высшая придворная знать, всегда хотевшая видеть на престоле Алексея, а после его смерти — его сына.
По–видимому, эта высшая знать как раз действовала не по собственному произволу, а по неким правилам, пусть и не оформленным письменно, но существующим в головах у абсолютного большинства людей… Договорить ли до конца? Сказать ли, что эта высшая знать выражала мнение народа и сама была глубоко национальной?
«Оставить Петра во дворце по одну сторону Невы, а самому жить в своем доме на Васильевском острове было опасно для Меншикова: свой глаз верней всякого другого»
— так объясняет С.М. Соловьев действия Меншикова. Дело в том, что Меншиков сразу же после действа 7 мая перевозит Петра в свой дворец на Васильевский остров и старается ни на секунду не оставлять его одного. Уже 25 мая торжественно совершается обручение Марии Александровны Меншиковой и Петра Алексеевича. Теперь дочь Меншикова поминали в церквах как великую княжну и нареченную невесту императора. 34 000 рублей из казны полагалось ежегодно на содержание её особого двора.
В качестве воспитателя к Петру приставлен человек, которого Меншиков имел все основания считать очень преданным себе: Андрей Иванович Остерман. Хитрый вестфальский немец, у которого не было в России ни влиятельных друзей, ни богатства, он вызывал у придворных страх и недоумение уже своим умом, образованностью, деловитостью. От него просто «пахло» «не своим», и при одном виде Остермана у выдвиженцев Петра, «птенцов гнезда Петрова», разливалась желчь. А представители старинных родов тоже не признавали безродного немца не только что «своим», но и человеком, достойным находиться с ними рядом.
Ведь Генрих Иоганн Фридрих Остерман происходил из семьи пастора. Он даже не был дворянином, фи! Да к тому же тянулась за ним какая–то противная история….
«История» состояла в том, что шестнадцатилетний Генрих Остерман был вынужден прервать занятия в Йенском университете и бежать из Германии в Голландию. Нет, он не грабил на больших дорогах, не растрачивал казенных денег и никого не убил. Юный Остерман, грубо выражаясь, «сделал ребеночка» дочери одного из своих преподавателей. Причем дочери как раз того профессора, который отметил таланты юного Генриха и приблизил его к себе, стал приглашать в дом.
