— Разве ж так бывает?
— А то! — довольно осклабился орк. — Мы вон с батяней зерно и мясо продали в том году, пять коняшек сразу прикупили, и не простых — тяжеловозов, да струменту разного. Плуги там, бороны новые. Бабам наряды справили, они это дело любят. Хотим потом ещё десятины три распахать, а у нас — не то, что здеся. Леса! Сперва выруби, пни выкорчуй, выжги. Да знаешь, небось.
— Уж знаю, — усмехнулся дед, всё ещё недоверчиво глядя на него. — У Глуховки тож одни леса были.
— А тута — благодать! — повёл рукой вокруг Морт. — Земли — хоть жопой ешь! Токо паши!
— Нешто землю дадут? — вытаращил глаза осмелившийся подобраться ближе Ивон, низкорослый мужичонка с жидкой пегой бородёнкой.
— Дадут, — степенно подтвердил орк.
— А скоко?
— Да скоко подымешь. К вечеру на месте будем, там уже землемеры из Рондара ждут, сами поглядите. Дома всем миром поставим, у нас завсегда так. Ещё три деревни рядом, есть, кому помочь.
— И графьёв нетути? — дед Дорон растерянно смотрел на Морта.
— Не-а… — весело оскалился тот. — На какого мурбака нам графья-то? У нас лентяев, что с чужого живут, нема. А коли какой появляется, так его быстро к светлым спроваживают, не надобны нам лентяи. Знаешь, отец, уж скоко людей мы у себя поселили, а ни один ещё назад не захотел! Тута у тебя ничо за так не заберут. Даже коли для войска надо, всё равно платют! Токо меньше, чем в городе.
— И девок силой не портють? — спросил кто-то из толпы.
— Да как же можно, силой-то?! — возмутился орк. — Это ж… Да за это… Да за это не знаю чего делать надобно!
— А у нас года два назад наёмники всех в деревне перепортили, даже девчонок малых… — горько сказал дед Дорон. — И ничо им за это не было… Двух с собой забрали. Самых справных…
— Попались бы мне энти паскуды… — проворчал Морт. — У нас баба сама выбирает с кем пойти, а кого и лесом послать. И пускай кто токо попробует принудить!
Матроха слушала этот разговор, стоя в толпе односельчан, и не могла поверить. И не только она, остальные тоже возбуждённо переговаривались — ведь так просто не бывает. Да коли хоть десятая часть рассказанного орком правда, то это же живи — не хочу. Не станут отбирать почти всего, только четвертину? Да и за ту заплатят? Ну, как в такое поверить? Когда это господа своё упускали?
Отойдя в сторону, вдова устало села под деревом на траву, отряхнув пропылённую юбку и вытянув натруженные ноги. К матери тут же подбежали Михл и Сорк, погодки пяти и шести лет. У каждого в руках была вырезанная в виде птички свистулька. Они наперебой свиристели, у Матрохи даже уши заложило.
