— Еще бы! — процедил Кондрашов, с откровенной ненавистью впиваясь взглядом в выцветающую синеву глаз белогвардейца и предателя. И вдруг спохватился. — Стоп! Говорите, Пахомов ваш на станцию ходит? Значит, что на фронтах, вы в курсе?
— А как же, — усмехнулся Корнеев.
Кондрашов задохнулся яростью:
— Так какого хрена…
— А с какой стати? Мне ли вам радость доставлять?
— Радость? Так, значит, хана фашистам? — заорал Кондрашов, хватая старосту за грудки. — Выкладывай!
— Не надо так, — чуть побледнев, процедил Корнеев. — Есть масса других способов…
— Да говорите же, черт вас…
И голос дрожал, и руки… Отпустил иуду, сжимая кулаки.
— Если б хана, вы сейчас не со мной беседовали бы, а с вашим ОГПУ. Подумать только, каких слов напридумывали. Искусство по-вашему теперь называется вхутемас, сущая матерщина, ревизорство— рабкрин…
Кондрашов чувствовал, как кровь ударяет в голову.
— Никогда мне так не хотелось вас пристрелить, как… Ну!
— Если напрямую, фронт в сотне километров от нас. Может, даже чуть менее. Под Москвой у Гитлера полное фиаско. А вот Санкт-Петербург, кажется, последние дни доживает в полной блокаде. Сталин готовится к новому летнему штурму Москвы. Только, думаю, боши меняют план кампании, хотят обойти Москву глубоким югом. Впрочем, это только мое предположение.
— Что за боши? Кто такие?
— Презрительное именование немцев французами. Значит, общая картинка: отступив от Москвы где на сто, где на двести километров, немцы в обороне. Крым, Кавказ и вся Украина, само собой, под ними. Предстоящее лето, думаю, решит исход дела. Сил у германца еще тьма. Если подрежут Москву с юга и юго-востока, а с севера Петербург…
Корнеев покачал головой, изображая притворное сочувствие Кондрашову. Но тот с откровенным злорадством ухмылялся в лицо старосте.
— Насчет Петербурга не знаю, а Ленинград им не взять! Понятно? Если от Москвы отбили — все! Тренируйте ноги, чтоб за немцами успевать, поскольку я вас не расстреляю, как положено по военному закону, за что, может, и отвечать придется… Ну да надеюсь оправдаться, когда будем гнать фрицев до Берлина. — С высоты своего роста Кондрашов склонился над Корнеевым и прямо в ухо: — Вот вы себя поди большим умником считаете. И при немцах вы, и мы вас не трогаем… Как колобок. Сказка такая. А между прочим, то, что у нас в Советском Союзе даже какой-нибудь шпанец знает, пустяк, а он у вас мимо ваших белогвардейских мозгов. Что коммунизм — это прогресс. После зимы — весна, и никак иначе. Конечно, можно поднапрячься и с северного полюса льдов натащить-натаскать, только зря, все равно растает. Но даже и без того, без коммунизма, Наполеон Москву брал, и где он после оказался? А в этой самой! Понимаете.
