— Не до него… Подумать бы надо… Да ладно, зови.
Когда Пахомов вновь объявился в землянке, стоя к нему спиной, Кондрашов сказал сухо:
— Говори.
— Значит, так, Станислав Валентиныч хочет встретиться с вами, но так, чтоб один на один.
— Да что ты говоришь! — зло отвечал Кондрашов. — Только я ни с какими Валентинычами не знаком.
— Станислав Валентиныч — то наш нынешний староста, что по фамилии Корнеев. Велел передать, встреча будет для вашего интересу и без всякой подлости. В том его честное слово. — Пахомов ухмыльнулся нагловато, распрямился вдруг, мгновенно утратив всякие старческие притворы, и в голосе никакой хрипоты. Как на докладе, говорил коротко, четко. — Если пойдете, скажу куда.
И внешнее преображение, и голос, ранее будто и не слыхиваемый, и само предложение о тайной встрече с немецким холуем, надо понимать, в тайном месте — этак в историю можно влипнуть, что не отмажешься.
— Ишь ты… — только и нашелся, что сказать. — Велел передать… Значит, прямо-таки велел…
Стояли друг против друга. Пахомов — руки по швам, бороденкой вперед, в блиндаже темновато, глаз выражения не рассмотреть. Зато как не заметить: ватник по-партизански солдатским ремнем перепоясан, и вообще никакой небрежности в одежде, вон и кирзухи начищены. А раньше-то, как помнится, брюки в навис, голенища перемазаны. В притворе мужик… Неспроста…
— А если мне одному на такие встречи ходить не положено?
— Мое дело передать… Ответ получить…
— Подумать надо, однако… Давай рассказывай, куда приходить, может, приду, может, нет. Другого ответа не будет.
— Тогда выйдем…
У выхода из блиндажа два парня с винтовками. Часовые, как положено.
Пахомов глянул на парней, потом на Кондрашова. Глаза-то у «старика» совсем молодые. И дерзкие, пожалуй. Так про себя и подумал — дерзкие. А не наглые, как надо было бы подумать. Кто перед ним? Холуй холуя! И что-то промеж них общее и тайное, потому что раньше не замечалось…
— Отойдем, — сказал Кондрашов. — Теперь говори.
Стоя лицом к Кондрашову и спиной к лесу, Пахомов говорил тихо:
— Если прямо за моей спиной… подалее… дубок, молнией порченный… Видите?
Когда-то приболотный лес сплошным дубняком был. Повырубали. Сосна лишь на бугре осталась. А чуть далее пошла береза с осиной, а где мокрее, там и ольха. Без листвы чуть ли на километр просмотр. Есть дубок, в полкилометре. Молния рассекла повдоль, развалила полствола, но не погубила вконец, каждая половина сама по себе зажила и заветвилась. Прошлым летом специально ходил посмотреть на диво.
