Капитан Никитин медленно поднялся из-за стола:
— А со мной, к примеру, капитаном Красной Армии, разговаривать, как понимаю, не желаешь?
Кондрашов только подивился: не прост капитан, ишь как побагровел.
— Жди за дверью, — приказал Пахомову, — вызову. Ну, что я сказал!
— Как прикажете. Могу и за дверью.
Лобов открыл ему дверь и вышел вслед.
Кондрашов подошел к капитану, руку на плечо положил:
— Ну что вы? Успокойтесь. Эта гнида злости не стоит. Понятно же, что не сам по себе, а от старосты приперся. Поговорю с ним, с меня не убудет. Если что по делу, после обсудим.
Капитан опустился на стул, руками голову обхватил, забормотал полусвязно:
—…Скольких настоящих угробили… а такие вот поотсиделись… что в деревнях, что в городах…
— Да о чем это вы?..
Но вмешался Зотов. Обнял капитана за плечи, как отца родного, зауговаривал:
— Давайте-ка вашу флягу, товарищ капитан. По глотку — и на воздух.
Капитан глотнул, Зотов же только губами коснулся. Так вместе и вышли вполуобнимку. Через минуту Кондрашов дверь приоткрыл, хотел Пахомова вызвать, но тут лицом к лицу с Зотовым… Тот, оглянувшись, дверь прикрыл плотно и полушепотом:
— Плохо своих людей знаете, товарищ командир. Нельзя так.
— В каком смысле? — обиделся Кондрашов.
— Да капитан-то наш, он и не капитан вовсе, а полковник. А до Указа вообще комбригом был. И лет ему… не смотрите, что браво выглядит… Вот так. А по молодости — еще в двадцать первом — он вместе с одним маршалом, врагом народа, когда-то Кронштадт брал. Только маршала нынче того… А полковник теперь капитан. И то только потому, что повел себя, как того партия требовала. Надо понимать, без гонора.
Кондрашов на стул опустился и только бровями туда-сюда.
— Тогда тем более все неправильно.
— Чего неправильно?
— Нет у меня никаких прав на командирство… Решать надо вопрос…
— А нет вопросов. Нету. Если меня политруком признали, то мое слово попервей вашего. А я вот и говорю: для командирства вы и есть тот самый. А про капитана теперь только мы с вами вдвоем и знаем. Другим незачем.
— А ты-то откуда знашь?
— По пьянке капитан раскрылся однажды. А вот на флягу его как-нибудь аккуратно вам бы заметить ему, что, мол, не дело. Мне такое замечание не с руки, я для него ноль без палочки, он за свою жизнь таких политруков насмотрелся, что… А воевать он будет до смерти, иначе ему никак нельзя. Так что капитан Никитин стопроцентно наш человек, только и по сей день еще слегка не в себе. Ну так что, позвать корнеевского холуя?
