— А не шпик ли я?.. Так подумал? — посмотрел на него парень.
— Ну-у…
— Я — Бриедис… — парень подносит к лицу фонарь. Светлые глаза, чуть прищурясь, глядят на Петра. — Помнишь… Мравин!.. Рига, пятый год, наш отряд… металлисты, схватка у тюрьмы…
— Арвид, ты?..
На палубе вдали показались фигуры. Тревожно замелькали огоньки.
Бриедис загасил фонарь. Снова — тьма. И удаляющиеся шаги.
— …Сидел. Кунгурская этапная. Бежал… Снова бежал… Теперь здесь, — продолжает рассказывать Бриедис.
— Эх, я! Какой идиот! Дружище! Как ты кстати…
— Еще бы…
— Я не о том… — Петр поднялся, оглядывается. — Ищут, говоришь…
Отворачивается крышка воздуховода. Петр и Арвид в каюте № 13.
Петр глубоко просовывает руку… «Неужели? Что-нибудь случилось?!» Перехватило дыхание. Арвид смотрит снизу… Петр тянется еще дальше… В порядке… Вытаскивает жестяную коробку.
— Вот она! — Петр спрыгивает.
— Дай посмотреть.
— Там, где не так опасно.
Топот по коридору.
Замирают…
Стихло…
Петр приоткрывает дверь.
Свободно.
Первым выбирается Бриедис.
Спустя немного времени, спрятав на груди коробку, из каюты выскальзывает Петр.
— Спасенная мадонна, вам не надоел этот спектакль? — Краузе дает волю открытой издевке.
— Что дальше? — Шапорина вынуждена снести и это.
— По-олюбуйтесь!.. — На столе у Краузе — груда вещей, реквизированных во время ночного обыска: русские книги, брошюры. Старпом поднимает журнал, держа пальцами за страницу. — Д-до-вольны? Ни-ничего… — резюмирует он.
— Тонко подмечено.
— Мне н-н-нужно пи-исьмо Ле-енина! — кричит старпом.
— Как вы тупы, Краузе.
— Готовьтесь к худшему, мадам.
— Краузе, мы в одной упряжке.
Узкий лаз.
Куда-то, будто в преисподнюю, спускается Арвид. За ним Петр.
Ползут мимо труб, вдоль переборки.
Петр передает Арвиду коробку.
Она скрыта в тесной щели, спрятана от самого тщательного розыска.
— …Я должна извиниться за наших сограждан… — мягко говорит Шапорина.
— Вам-то чего прощения просить!
— Осуждаете, — уловив интонацию, Шапорина подмечает резкость Петра.
— Да нет… Противно с этой сворой… — подчеркивает Петр. — На одном корабле… — Он резко пошел вдоль борта.
Шапорина — за ним. Догоняет, идет рядом.
Перегнувшись через перила, сверху за ними наблюдает старпом.
— Уж не большевик ли вы, Петр Иванович? — кокетливо спрашивает Шапорина.
Вопрос, впрочем, серьезен. Разговор приобретает обнаженный характер.
Петр посмотрел на Шапорину так, что у нее мелькнуло: «Уж не ошибка ли все это?..» Вид ее собеседника говорил: «Ну и нелепости приходят в голову женщине!»
