И в центре этого слепящего сияния стояли два зверя. Самец, оказавшийся почти лицом к лицу со старым Тимой, чуть заметно присел, готовясь к прыжку; он оскалился, обнажив крупные, невероятных размеров клыки. Чуть поодаль замерла самка, но смотрела она не на старика, а в направлении леса, куда в случае опасности надо бежать.
Перед глазами у девушки вспыхивали и гасли искорки.
— На лестницу, мигом! — не отводя взгляда от волка, сквозь зубы сказал старик.
Судорожно хватаясь за перекладины, Тези стала взбираться. При этом она не отрываясь смотрела на деда. Она была уже на седьмой, а может, и на девятой ступеньке, когда старик медленно поднял черную палку, намереваясь ударить ею самца по голове. Но в этот момент его башмаки на железных подковках вдруг соскользнули с бугорка льда, и, когда палка, опустившись волку на лоб, с треском переломилась, старый Тима навзничь рухнул на землю. Ощерившись, самец тотчас бросился на него и с хрустом перегрыз горло.
Тези вскрикнула; губы и правая нога у нее задрожали, а правую руку, которой она обхватила лестницу, намертво свело судорогой.
Волки ушли.
Стало тихо.
Вскоре из-за леса, пробиваясь сквозь верхушки деревьев, показалось алое солнце.
Багзошский хутор упивался этой сияющей тишиной, но вот со скрипом и стуком к дому подкатила повозка и остановилась. Несколько раз всхрапнули лошади, заскрипели ворота, и кто-то, насвистывая, вошел во двор. Это был Ференц Колокан, в руке он нес палку из дикой вишни. У крыльца остановился, подивившись глухой тишине, царившей на хуторе, и, увидев, что дверь в дом приоткрыта, негромко позвал:
— Дядюшка Тима!
Не получив ответа и не заметив какого-либо движения в доме, Колокан решил, что хозяева, должно быть, в хлеву и поскольку они там оба, то, скорей всего, что-то случилось с коровой. Он направился к сараю и почти тотчас заметил на лестнице Тези. Она не стояла, а как бы повисла на ней, одетая по-домашнему, с растрепавшимися на ветру волосами. Внезапное и недоброе предчувствие возникло в душе, но не успел он его осознать, как дыхание перехватило: приблизившись к лестнице, он увидел скорчившегося на земле старого Тимотеуса.
— Боже правый! — вырвалось у Фирко.
Однако взгляд его тотчас устремился вверх, туда, где стояла на лестнице девушка.
— Тези! — позвал он ее.
Тези молчала; качая головой из стороны в сторону, она то и дело вздрагивала и зябко поджимала босую правую ногу, с которой туфелька соскочила в снег. Колокан бросил палку из дикой вишни к стене сарая и одним махом взлетел на лестницу, чтобы снять девушку. Это оказалось не так-то просто сделать, потому что руку, которой она держалась, свело судорогой и сама она разжать ее не могла. Не сразу удалось это и Колокану; наконец он обхватил девушку, осторожно спустил на землю и отнес в дом.
