Чу! Песня!
То ли смерть идет, то ли жизнь возвращается? То ли мерещится Семену во бреду Дарьин голос?
Хотел Семен на помощь позвать, да силушки в нем осталось только прошептать имечко доброе:
- Дарья! Ах, Дарьюшка...
Откинулось творило, пахнуло в яму теплом и голосом:
- Ктой-то тут меня зовет? Неужели Семен! Раненько ты, батюшка мой, под землю забрался. Да я тебя и под землей нашла.
Опустила горбыня лесенку в погреб, зовет:
- Вылазь сюда.
А Семен уж с ног на руки валится.
- Друг ты мой бесталанный! Погодь времечко... - сбежала легонько Дарья по лесенке, подхватила Семена, что дитя малое, под звезды вынесла.
- Ах ты, Сенюшка, Сенюшка. Сколь легонек-то ты, сколь хрупенек. Все высосала кровопийка ненасытная, а меня ж еще, подлая, Паучихой нарекла.
Посмотрела Дарья строго так в сторону избы, где Анчутка бока на перине грела, и пошла к лесу со своей ношею.
Ну ладно...
Отползла ночь от села, за оборком леса спряталась, и нет ее.
Не успела Анчутка, спросоня зевнувши, рта перекрестить - вот она, ярмарка, в ворота стучится. Не ждала злыдня такого поворота, залебезила перед своими: про товар, про дорогу, про цены спрашивает...
Паруня ж Семена глядит.
- Где Семен?
- А пес его знает, - отвечает Анчутка. - Ночью все дверями хлопал, все ходил - спать не давал. Может, где на сене дрыхнет?
А самой не стоится. И такие у нее прыткие глаза, прям не знает, на чем бы их остановить.
- Пошли завтракать, чего среди двора стоять, - зовет. - А Семен никуда не денется.
Однако и в избе под нею лавка прыгает.
- Сидите, - суетится она, - с дороги и так притомились. Пойду Семена покличу.
Не привыкли домашние к такой заботе, удивляются.
Не усидела Паруня, вышла следом за Нюркою. А та прямиком к погребу шпарит. Паруня юбку - в горсть и за ней.
Анчутка уж творило погребное откинула, шумит:
- Вылазь, Семен, куда забился? Вылазь, говорю! Не то в погребу погребу...
Яма ж ей пустой ответ бубнит.
Полезла она в погреб и уж не видит со страху, что следом Паруня опускается и Филька с Петром прискакали, смотрят сверху.
Нюрка будто вовсе ослепла: шарит руками по стенкам погребушным, ищет... Паруня же стоит в погребе посередине, глядит на нее, а сама дрожит мелкой дрожью, и такие у нее глаза, что у Фильки с Петром волосы дыбом поднялись.
Анчутка кидается на стены, бормочет чего-то... В одном месте стенку боднула и увязла головою, что в квашне. Дернулась освободиться, земля и поплыла в погреб, как вода в половодье полилась.
Не успели бабы и ноги вытянуть: закрутило их в месиво земляное, что в воронку речную. Скоро и макушек не видно стало.
