Купцы запирали на обед лавки. Ложились отдыхать у дверей на землю.
Врезанный в небо, осыпанный крестами Кремль сверкал на солнце. Дни все еще стояли погожие, теплые, но по утрам уже затягивал лужи ледок.
7
Меж тиховодных протоков и затонов курился редкий дым ловецких станов.
Среди озер, позараставших чилимом, где весной расцветал лотос, притаились рыбные промыслы.
Скоро суда жирным слоем покроет наледь. Каспий тяжело заволнует плотные, железные воды, и студеными молотками утренников все будет заковано в лед.
Ловцы готовили снасти. Дверь лубяного лабаза была открыта, и запах просоленной рыбы шел от черневших чанов и ларей.
— А Ивашка где? — раздался голос в глубине лабаза.
— Чилим резать поехал, — откликнулись на берегу.
На излучине затона едва виднелась утлая лодка. Гребя одним кормовым веслом, Ивашка уходил от стана в глушь тростников.
Синие глаза стали еще синей на волжском приволье. Он смотрел на воду. Спугнутое челном, обманной близостью сверкало «руно» — стаи рыб.
Выбрав чилимистое место, он вышел на берег Пахло стоялой водой и камышовой прелью. Вокруг обильно рос годный для засола чилим — водяной орех.
Став на колени, он принялся резать скользкие стебли.
Коряги темнели в воде, оплетенные ужами. Черепахи грели на солнце древние свои щиты.
В слитный шум камышовых метелок ворвался быстрый вороватый хруст.
«Кабан!» — подумал Ивашка, вскакивая на ноги.
Смазанная жиром петля, больно резнув в локтях, бросила его на землю.
— Ясырь![21] — крикнули над ним, и чья-то рука вырвала у него нож…
Челн с пленником полетел по затону, поднимая громко крякавших уток. В камышах были спрятаны татарские кони. Утемиш-Гирей — тот, что выследил Ивашку, — первый вскочил в седло.
— Бегай, урус! — весело сказал он и отдал конец аркана второму татарину.
Они погнали коней в степь.
За волнистым руном стад, в добела вытоптанной степи — скрип телег, ржание кобылиц, расставленные полумесяцем кибитки. Натянутая на колья бечева отделяла от стана небольшой загон. Злые кудлатые псы стерегли ясырь, их то и дело натравливали на пленников татарские ребята.
Смуглый, кольцеволосый пленник подошел к Ивашке и что-то сказал. Ивашка не понял.
— С Веницеи он, — проговорил лежавший в стороне казак, — не уразумеешь его, друже!
Итальянец был на голову выше Ивашки и года на три старше. «Знатный пленник!» — подумал Ивашка, разглядывая его бархатную шапочку и дорогой иноземный кафтан.
— Francesco! — сказал итальянец и показал себе на грудь пальцем.
