— Друзей потерял.
— Тяжко? — спросил генерал.
— Тяжко.
Где-то там, наверху, подвывая, гудел самолет.
— «Гама», — сказал адъютант, выглянув в дверь.
Я вышел на улицу. Высоко в небе медленно плыл большой итальянский самолет. В овраге все замерло. Люди, задрав голову, следили за самолетом. Кое-где начали стрелять в небо из винтовок. Самолет проплыл над оврагом, развернулся и, снизившись, пошел на второй заход. Все стояли и смотрели, как он летит над нами, и, когда из него выбросили ящик, а из ящика посыпались гранаты, никто сперва ничего не понял, и лишь когда гранаты стали рваться в овраге, люди кинулись врассыпную, стали требовать носилки. Самолет медленно улетел. Где-то кричали:
— Скорее врача! Убило начальника агитмашины!
«Зачем врача, если убило?» — подумал я, пошел вдоль оврага и скоро увидел агитмашину. Возле нее на земле сидел Август в своем новеньком обмундировании и порыжелых, ушитых проводом сапогах, а рядом лежал майор Гутман, неловко подогнув под себя руку. Из глаз Августа катились слезы, он по-детски всхлипывал и гладил ладонью черные вьющиеся волосы майора.
— О, майн готт! Майн готт! — шептал Август. Он казался очень одиноким сейчас. Я огляделся. Солдаты, столпившись вокруг, молча смотрели на эту печальную картину. Я почувствовал, что и у меня к горлу подступает горячий комок: вот и еще одна жертва, еще одна прерванная молодая жизнь.
Иван уже разыскивал меня. Поступило распоряжение из штаба батальона двигаться дальше. Через несколько минут в голове ротной колонны я уже шагал навстречу новым боям и новым испытаниям.
