К тому времени, как мы собрались, дядя Сережа уже куда-то ушел. Тетка была грустной, а Ларик мне шепнула: «Папа опять будет у завода слоняться». Потом и мы пошли в центр. Шагали неспешно, потому что утром все еще закрыто. Было хорошо, прохладно, мы снова молчали… Пока Ремжелдор процветал, здесь успели много чего построить, а теперь повсюду признаки запустения. Краска на стенах облупилась, рамы рассохлись, в серые стены навеки въелась копоть заводских труб.
Вскоре Ларик заговорщически поднесла палец к губам и потянула меня за рукав. Мы свернули с центральной улицы, Лариса целеустремленно протащила меня по знакомым с детства закоулкам, мы перебрались через старые железнодорожные пути, где между ржавыми рельсами пробилась густая трава. Да, теперь все лежит в запустении, а когда-то здесь кипела жизнь. Специфика Ремжелдора такова, что материалы и продукцию подвозили поездами – все же было громоздкое, тяжелое. Наконец я догадался, что Ларик влечет меня к въезду на территорию завода. Мы остановились в зарослях лопухов за старым вагоном, который, кажется, прирос к рельсам. Лариса снова прижала палец к губам, потом ткнула за угол. Я осторожно выглянул. Громадные ремжелдоровские ворота были распахнуты, к ним, погромыхивая на рельсовых стыках, подтягивался состав. Платформы, какие-то большие ящики, укрытые рыжим грязным брезентом, так что суровая ткань обрисовывает углы. Заметил я и охрану – ба, до чего знакомо выглядят эти ребятишки! Короткие черные куртки, расхлябанная походка… сколько раз я таких в Зоне видел. Но там подобной публике приходится скрываться, прятаться в глухих углах, а здесь, получается, они в открытую шастают? С одной стороны, эти черные куртки выглядели как униформа, но я-то смотрел не на одежду, а на манеру держаться – ребятки ходят вразвалку, слегка размахивая руками, шея вытянута, очень характерная манера. Я милого узнаю по походке, как сказал сталкер Петров, услышав шаги псевдогиганта.
Когда поезд скрылся на заводской территории, ворота стали сходиться, а я наконец догадался, что именно хотела мне показать Ларик.
Дядя Сережа наблюдал из-за старого склада точно так же, как и мы, – осторожненько подкрался и уставился на заводские ворота. Сейчас он меня не видел, потому что глядел на ремжелдорозский двор в щель между створками ворот, но рисковать я не хотел и убрался за вагон.
– Часто он здесь караулит?
– Да каждый день… – вздохнула Ларик. – Мама говорит, он рехнулся на этом. То есть на самом деле. Как на работу ходит, с утра до вечера. Охраняет, понимаешь? Иногда по вечерам тихонько выскользнет, я слышу… Понимаешь?
