— Ты когда-нибудь злился на них? На своих сестер? — спросил Алек, разглядывая звезды. Он никогда не знал, как отреагирует Серегил на вопрос о его прошлом, особенно о его семье.
— Как я мог злиться? Я совершил преступление.
— Но тебя же подставил этот парень…Илар.
Серегил помолчал немного, затем мягко ответил:
— Мне следовало узнать его получше.
— Я не понимаю. Ты же был почти ребенком…
— Не удивительно, ведь ты вырос не в Ауренене.
— Хмм. Похоже, нам обоим нечем похвастаться, что касается наших семей.
Алек знал только своего отца — человека, вместе с которым они жили, по сути, скрываясь от людей его матери, хазадриэлфейе. Ее собственная родня убила ее за то, что она полюбила чужака, а потом пыталась выследить Алека и его отца, чтобы расправиться и с ними. Алек рос, считая себя человеком, пока Серегил и Нисандер не открыли ему правду. Самое печальное во всем этом было то, что оставалось неясно, почему хазадриэлфейе так вели себя, и почему им не нравилось, что его отец не был одним из них. Даже оракулы в Сарикали не смогли ничего сказать об этом.
Серегил протянул руку и провел ладонью по лбу Алека.
— Будешь хмуриться — наживёшь морщины. Ну что случилось, тали?
— Ничего, о чём ты не слышал раньше.
— Это возвращение в Ауренен нагнало на тебя эти мысли, мм?
— Да. А на тебя нет?
Серегил состроил гримасу.
— О да. Я освобожден от наказания, однако не прощен. Но это же не бросает тени на тебя.
— Поскольку они — не мой народ?
— Позволь им узнать тебя так же хорошо, как узнал я, и они им станут. Мои сестры любят тебя, и клан тоже тебя примет. Не из-за меня, и не вопреки мне, но за то, каков ты есть сам по себе.
Алек вздохнул и взял его за руку. Были вещи, которых даже Серегилу было не понять.
Погода менялась от штиля к ненастью, но капитан использовал каждое дуновение ветра, и Жаворонок стремительно несся вперед. На четвертые сутки они миновали Острова Иамали и вошли в залив Гедре, когда солнце только-только коснулось зубчатого края окрестных гор.
На сей раз не было никакой торжественной встречи: с тех пор, как был подписан договор, вид скаланского судна стал здесь привычным. Но Алек почувствовал некоторую гордость, пересчитав суда, стоящие на рейде, а также увидев линию недавно выстроенных складов на берегу. Вскарабкавшийся на благородную возвышенность город, с его куполообразными белыми зданиями и цветущими деревьями, практически не изменился. Свет от сотен каминов уютно мерцал в окнах, образуя над заливом светящийся полукруг. Им навстречу побежали колеблющиеся по поверхности воды световые блики от железных светильников на причале. Тонкий новорожденный месяц — его здесь называли Луком Ауры — уже поднялся с востока над горизонтом.
