Словно в ответ на его слова, Алек вдруг слабо пошевелился в своих оковах. Он сжал кулаки, а его глаза задвигались под закрытыми веками и его ресницы затрепетали.
— Алек! — хрипло вскрикнул Серегил.
Глаза Алека оставались закрытыми, но его губы дрогнули и приоткрылись. Он не издал ни звука, но у Серегила не было сомнений относительно слова, которое он хотел произнести: тали.
Илар нагнулся к нему со злорадной усмешкой:
— И это все благодаря тебе, хаба. Если бы не ты, я в жизни не узнал бы о существовании мальчишки. Мне так хотелось, чтобы ты увидел, что с ним творится, и при этом понял, что ты ничего, совершенно ничего не можешь изменить!
Серегил сверкнул на него глазами:
— Убью… тебя!
— Ого, а у этого тоже кишка не тонка, — заметил алхимик, говоря по-пленимарски.
Серегил не дрогнул ни единым мускулом, не желая показывать, что понимает язык.
— Интересно, нельзя ли использовать и его? Из какого он клана?
— Боктерсиец, хозяин.
Серегил стиснул зубы, представив себя в той клетке на месте Алека.
— Но я не знаю, хватит ли у него сил, господин, — пробормотал Илар.
Серегил не мог видеть его лица, но отлично уловил беспокойство в голосе.
— Ерунда. Небольшое кровопускание не причинит ему особого вреда. И следует ли напоминать тебе, что пока я не посчитаю целесообразным отпустить тебя на волю, вы оба принадлежите мне и я могу распоряжаться вами по собственному усмотрению.
— Нет, Илбан! — снова подобострастно ответил Илар. — Керон, ну-ка подними его!
— Погодите.
Человек в черном, который до сих пор хранил молчание, вгляделся в Серегила. Пнув его носком башмака, он вдруг спросил:
— А не он ли убил Князя Мардуса?
— Да, я слышал что-то об этом.
— Его следовало бы казнить, но полагаю, он так или иначе сослужил нам неплохую службу. Честолюбивые дураки, вроде Мардуса, всегда плохо кончают. Так что сам виноват.
— Уверяю Вас, Ваша Светлость, что судьбе этого фейе не позавидуешь.
— Ну да, я уже вижу.
— Поднимите его! — приказал хозяин, и один из охранников подхватил Серегила под руки и поволок наверх, в мастерскую. Серегил, проклиная свою беспомощность, бросил последний отчаянный взгляд на Алека.
Там, наверху, его уложили лицом вниз на графитовый стол, с левой рукой по краю. Охранники держали его, а алхимик надрезал вену на запястье Серегила и подставил миску для сбора крови. Пока она лилась, они спокойно беседовали с Иларом, как будто Серегила тут не было, и разговор велся по-пленимарски.
— От него дурно пахнет, Кенир.
