— Есть. Есть. Есть.
— Узнаю!!! Погоны сорву!!! Под расстрел! — вопит Малиновский, этот потомок-трудяга крымских первопоселенцев, полвека тянувший военную лямку, как бессменный конь. — Развели тут!!..
— Ква, — говорит генерал. — Ква. Ква.
— Что ты квакаешь?! Пьян с утра?! Доложить по форме! Взятки берешь???!!! Рыло не бито?!! Жукова забыл?!! В Особом отделе давно по яйцам не получал?! — И топает маршальскими штиблетами по ковру, как взбесившийся слон в цирке.
Через час от генерала уезжает «скорая». Глаза его возвращаются в орбиты. На нем сухие штаны. Морщины на его лице наливаются сизой и страшной боевой сталью. Он тянет руку к телефону, и после касания этой кнопки взрывается на хрен вся Австралия.
...В райвоенкомате медицинская комиссия завершает работу, и подполковник вдумчиво и с удовольствием контролирует приведение Никиты в непризывное состояние. Действительно: обаятельный мальчик, здоровенный парень, приятно поговорить.
И тут райвоенкома, уже протянувшего Никите прощальную руку, дежурный зовет к телефону. Похож дежурный на оглушенного бобра: зубы навыкате и шерсть мокрая.
И подполковник получает свою армейскую пайку, свою инъекцию благодарности для профилактики педофилии:
— А-А-А-А-А!!! — ревет и стонет генерал, как Днепр под Змей Горынычем. — .... штопаный!!! ....ный!!! ....ный!!! ....ак!!! ....юк!!! ....ец!!! ....ас!!! ....бу!!! ....ай!!! ........у! ....ло!!! ....ед!!!
И с каждым ударением подполковника сажают на кол, входящий на удар глубже. Он не понимает ничего!! У него раздвоение сознания на полушария от этого удара колуном по лбу!
— Я все сделал... — хрипит он. — Тащщ генерал...
— Я тебе сделаю!!! Министр!!! На Кушку!!! Малиновский!!! в Уэллен!!! Родион!!! Новая Земля!!! Яковлевич!!! На хуй!!!!!!!!!
Это короткое командное слово — последнее, что слышат в своей жизни многие офицеры. Когда подполковника извлекли на поверхность из фиолетовых глубин, наполненных колокольным звоном, дали воды, валерьянки и закурить, он закричал, как раненая лань:
— Где Михалков???..
Застегнутый Никита занес ногу над порогом.
— Дай! — зарыдал подполковник, протягивая руки. — Дай сюда! Родной! Дорогой! Милый ты мой!.. Дай мне скорее. Сейчас же! Справку дай мне!!
И на глазах изумленного инвалида-белобилетника изорвал ее на мелкие снежинки и втоптал их в линолеум.
С пугающей скоростью и без малейших усилий в нем произошла перенастройка личности.
— На комиссию!! Твою мать!! — заорал он хамским военкоматским голосом и пихнул Никиту в спину обратно.
