В 2 часа адмирал Мишли и генерал Ногэ явились для обсуждения условий сдачи. Я начал совещание с того, что выразил восхищение храбростью французов, а закрылось оно тостами, сопровождаемыми выстрелами откупориваемых бутылок шампанского. Я приставил к пленникам почетный караул — незачем бить лежачего.
Через денек—другой мы с Ногэ решили позвонить султану.[10]
Визит главнокомандующего и штаба к генералу Ногэ и султану Марокко
ШТАБ ЗАПАДНОЙ ОПЕРАТИВНОЙ ГРУППЫ ВОЙСК
16 ноября 1942 г.
В 9.45 мы выехали из Касабланки, города, где реалии библейских времен и Голливуда живут бок о бок, и направились к Рабату.
В этих краях сразу за Федалой начинаются такие места, что просто хочется устроить танковое сражение. Отличный полигон — на разбросанных тут и там фермах с каменными домами могла бы закрепиться пехота, обустроив удобные оборонительные рубежи. Правда, если использовать против таких точек 105–миллиметровые гаубицы, долго обороняющимся не продержаться даже там.
Вообще же места эти напоминают побережье Коны, что на Гавайях. То же изумительно голубое море, те же деревья — во всяком случае, очень похожие. Повсюду вдалеке то тут, то там пасутся стада овец и коров. Дать определение породам этих животных я не возьмусь — прежде таких никогда не видывал. Вся дорога и железнодорожные мосты вверены под охрану нерегулярных марокканских частей, которые носят название «гуны» — по крайней мере, так оно звучит на слух. Одеты они все в некое подобие полосатых бело—голубых банных халатов, на головах — тюрбаны, которые, как можно представить, когда—то много лет тому назад были белыми; вооружены гуны длинными старинными ружьями со штыками.
Уже за Федалой мы смогли наглядно убедиться в том, сколь велика мощь нашей морской авиации. Всюду попадались нам разбитые грузовики и бронемашины противника, которых местами оказывалось так много, что они загромождали дорогу. В Рабате генерал Хармон[11] выделил для моей особы эскорт, состоявший из мобильных подразделений разведчиков и даже танков. Я же, так или иначе представляя себе, что явиться с такой свитой в резиденцию Ногэ[12] будет с моей стороны проявлением чванства, отказался от столь помпезного сопровождения.
По прибытии во французскую резиденцию мы удостоились чести быть встреченными батальоном марокканской кавалерии, состоящей из одних офицеров, а также подразделением личной охраны генерал—губернатора. Последние, также марокканцы, были облачены в белую форму с красными портупеями.
