Что больше не придет".
"Но почему сегодня
Ты так грустишь, сегодня,
Когда весь люд сегодня
И пляшет и поет?"
"Ах, и она плясала!
Пленяя всех, плясала.
Ах, так она плясала,
Что прочие не в счет.
Мы жгли в ту ночь омелу.
Плющ, остролист, омелу.
В ту ночь мы жгли омелу,
Как весь честной народ.
В огне пылали ветки,
Горели с треском ветки,
В огне трещали ветки
Она сидит и ждет.
Вдруг входит он и молвит,
Спокойно так ей молвит:
Корабль отходит, - молвит,
Едва заря взойдет.
Я жду - ведь ты клялась мне,
Ведь ты сама клялась мне,
Уплыть со мной клялась мне
Иль я уже не тот?
Его глаза сверкают,
Как молнии сверкают.
Глаза его сверкают
О как их пламя жжет!
И словно бы готова,
Давно уже готова
За ним идти готова,
Куда он поведет.
Она от нас ушла с ним,
Взяв за руку, ушла с ним.
А снег (она ушла с ним!)
Ночь сыпал напролет.
И догорели листья,
Колючие те листья.
Дотла сгорели листья...
Кто нам ее вернет?..
Спустя два года снова,
В ночь на Крещенье снова,
Мы здесь сидели снова,
Грустя о ней - и вот
Раскрылась дверь без стука,
И прямо к нам без стука
Она идет без стука,
Бледна, как тень, идет.
А на руках ребенка
Несет она, ребенка.
Баюкает ребенка,
Качая взад-вперед.
Мы все прочли во взгляде.
Без слов прочли во взгляде,
В ее печальном взгляде,
Поблекшем от невзгод.
Весной она исчезла,
Куда-то вновь исчезла.
И раз уж вновь исчезла,
То больше не придет.
А мы все жжем омелу.
Плющ, остролист, омелу,
Мы снова жжем омелу,
Как весь честной народ".
Перевод М. Фрейдкина
ТРЕВОГА ОЖИДАНИЯ
Клейкая влажность над всем висит, как лоскут,
Рыхлою акварелью поля текут.
Окружность неба чуть по краям светла
Крышку взяли не ту - потонула, потом всплыла.
Там, за морем, которое глухо ревет,
С тревогой на сердце она меня ждет.
За нами следит из укрытья наш общий враг
Будет убит, кто сделает встречный шаг.
Но это вряд ли произойдет...
Ждет ли нас встреча или совсем не ждет,
Будет небо такое же, как теперь,
Будет бездна глухо стонать, как зверь.
Перевод А. Шараповой
УСЛЫШАННОЕ НА ОТКРЫТИИ ЦЕРКВИ
Епископ на кафедре, им обновленной, стоит,
И, текст барабаня, рассеянным взглядом скользит
По лицам, приделам, по новому остову крыши,
По аркам и камню расписанных плит.
"Да, он! - кто-то шепчет. - Ведь я его слышал
Мальчишкой! Была тогда, помнится, мода:
Вечерние проповеди для народа,
По будням. Новое дело для нас...
И чистая публика шла поглазеть, не чинясь.
Неделю на чтенье тому, кто попросит, давали.
Такие, скажу вам, порой златоусты бывали!
