Глеб протянул когтистую лапу, чтобы шевельнуть казавшееся мертвым тело, но сообразил, что может покалечить его еще больше. Надо было срочно принимать прежний облик - но как? "Если встретите Талу, обойдите три раза вокруг берлоги... три раза..." Раздувая бока, Глеб побежал по цепочке собственных следов. Вот он - сугроб с черной дырой. Куда - вправо? влево? Когда превращался в медведя, заворачивал направо, теперь, должно быть, наоборот...
Передние лапы подогнулись, и он меховым шаром покатился вокруг берлоги. Кругов не считал - почувствовал только, как невидимые молотобойцы опять взялись обрабатывать спину, плечи, голову. Привалившись к сосне, закрыл глаза и открыл их лишь тогда, когда понял, что обратное-превращение совершилось.
В горле и желудке жгло от проглоченного снега. Болело прокушенное Талой ухо, ныли ребра. Глеб схватился рукой - рукой! - за сосновую ветку и, не чувствуя уколов хвои, поднялся на ноги - на ноги! Удивительное дело - после нескольких минут, проведенных в медвежьей шкуре, человечье тело показалось тесным, будто влез в сшитый не по размеру кафтан. Постоял, приходя в себя. Обвел поляну рассеянным взглядом и сразу забыл о чудесах.
- Коста!
Коста казался бездыханным. Глеб растопил в руке комок снега и провел ладонью по его лицу.
- Ты жив?
Коста открыл глаза. Взгляд его был на удивление ясным. Он увидел склонившегося Глеба и прошептал:
- Медведь... где?..
- Убит!
- Шкуру... с него... сними...
- Что? - Глеб подумал, что ослышался.
- Говорю, шкуру... сними... быстрее...
Глеб вспомнил: старые охотники говорили, что нет лучшего лекарства от ран, чем медвежий жир.
- Сейчас! Ты только не... Сейчас!
Глеб, спотыкаясь, подбежал к запорошенной снегом туше и полоснул по ней ножом. Ради Косты он готов был еще раз обернуться медведем и содрать шкуру с самого себя. Олени Элльма как вкопанные стояли на краю поляны и переводили сверкающие глаза с Глеба на Косту, с Косты на Глеба...
- Готово!
Глеб расстелил на снегу сочащуюся кровью и жиром шкуру, помог Косте лечь на нее.
- Накрой, - попросил Коста.
Глеб накрыл его свободным краем, укутал, как ребенка - от подбородка до пяток.
- Плотнее... Еще чуть-чуть. Вот теперь хорошо. Коста в изнеможении уронил голову. Глеб поспешно подложил под нее шапку и койбицы. Шкура была большая - в нее можно было завернуть двоих, а то и троих.
- Лежи. Все будет хорошо...
Глебу очень хотелось верить в свои слова, но по опыту он знал, что такие раны затягиваются не скоро. Если вообще затягиваются.
