Голосов уже не было слышно - им на смену пришли хриплые выдохи и ожесточенное бряцание мечей. Глеб не заметил, как под ногами оказалась вода. Подошвы сапог заскользили по гладким камням. Почувствовал, как внезапный холод сдавил щиколотки, и понял, что каяне загнали его в реку. Выгадав момент, обрушился на того, который был слева, оттеснил его и выскочил на берег. Получилось удачно - каяне не успели опомниться, и Глеб на долю секунды увидел перед собой их плоские, как струганые доски, спины. С трудом поборол в себе искушение всадить меч между лопаток, крикнул злорадно:
- Я здесь!
Бой закипел с еще большей яростью. Каяне подступили почти вплотную и сжали Глеба с боков, не давая ему ни вырваться, ни развернуться. В ударах, которые поначалу сыпались часто и беспорядочно, появилась удивительная для горячей рубки слаженность: теперь клинки падали на Глеба каждый в свой черед мощно и безостановочно, как молоты в руках двух опытных кузнецов, бьющих по одной наковальне. Отражать удары стало проще, но каждый из них пронизывал тело болью до самых пяток, и вскоре Глеб ощутил предательскую дрожь в мышцах.
Рядом, рукой подать, стояли припорошенные снегом ели. Можно было нырнуть под нависшие над землей мохнатые лапы, перехитрить противников, выцарапать короткий миг для передышки. Глеб попробовал выскользнуть из окружения и едва не поплатился головой. Всего на мгновение потерял из виду одного из каян, и тотчас вражий меч просвистел на вершок от макушки, срезав прядь волос.
Оставалось ждать чуда или чьей-то помощи. Сначала пришло первое. Было это не совсем чудо - просто маленькая оплошность: каяне сошлись так близко, что столкнулись плечами. Молотобойная машина дала сбой, и сердце в груди у Глеба вздрогнуло - шанс! Одновременно с этим правая рука, не дожидаясь команды мозга, вытянулась в струну, и лезвие меча глубоко вошло в живот каянина. Тот охнул, сложился пополам... больше Глеб на него не смотрел - выдернул меч и схватился один на один с последним противником. Тот, разгоряченный схваткой, обливался потом - со слипшихся рыжих волос ручьи текли на лицо, на бороду, разбрызгивались в стороны. Каянин фыркал, тряс головой и был похож на собаку, вылезшую из воды. Глебу было не легче - соленая влага заливала глаза, а кожа под одеждой горела, словно где-то внутри, в груди или в животе, полыхал раскаленный горн. Хотелось сбросить кафтан, подставить всего себя под живительные поцелуи снежинок, но бой длился без права на остановку.
