- Отдай ему! - Тигр свесил вниз магнитофон.
- И это передай, - Зверь протягивал пачку денег, заранее, как видно, отсчитанных.
Зажав все это в руках, Прошляк направился к двери.
Какова жизнь! Какие взлеты и падения!
Ты такой же человек, как и все. Есть среди твоих ровесников шахи, министры, монархи, и грехов у некоторых у них поболее, чем у кого бы то ни было, да слава, положение прикрывают их. Делишки этих титулованных особ известны лишь ближайшему окружению. Оно не имеет ни сил, ни возможностей разоблачить их, поэтому живет, пряча свою ненависть к ним за преданностью и верной службой. Лишь когда умирает кто-либо из тех высокопоставленных особ, начинаются расследования, проверки, "ревизия" личности, и тогда всплывает на поверхность вся омерзительность их дьявольского существа.
Как любая вода - есть соединение кислорода и водорода, так и люди все с точки зрения анатомии и физиологии одинаковы... Река - сплошной беспрерывный поток воды от истока до устья. В середине его вода всегда быстрая, резвая, и все что несет она с собой, - вливается в моря, океаны. По краям же, ближе к берегам, вода медленная, тихая.
Порой, отделившись от материнского течения, какой-нибудь рукав или слабая струйка заполняет в равнинных местах ложбины, углубления, образуя озерца и небольшие пруды со стоячей водой. Летом воды эти превращаются в болота со множеством кишащих в них насекомых, источая зловоние. И ты, человек, как та стоячая вода.
Отделяешься от общего течения жизни, времени, отдаляешься от всех, и ты уже не отвечаешь, тем требованиям, которые люди предъявляют друг к другу и к себе. Твои ровесники достигают определенных высот, а ты - в болоте, в стоячей воде. Теряется твоя чистота, твоя природа, ты становишься другим, не таким, каким был задуман и, осознав это, бросаешься догонять ушедший вперед поток. Но силы уже не те. Они - на конях, а ты - пеший! Они перешли те кажущиеся близкими далекие горы еще тогда, когда сердца их были полны сил и колени крепки, а ты передвигаешься ползком, такие дистанции уже не для тебя.
Лишь мечты могут унести тебя, куда захочешь, лишь в мечтах ты сможешь что-то покорить, но, увы, это химера, пустая иллюзия, облетит весь мир и вновь вернет тебя самому себе и, познав себя, и ты сам, и жизнь твоя станут тебе противны...
- Признаешься, Прошляк? - от голоса Зверя дрогнули стены. - Чего молчишь? Признаешься? Или пригласить сюда живое доказательство?
Тут уж Прошляк ничего не мог сказать. Эти, если захотят, и "опера" сюда приведут, и что тогда ему говорить? Однако он должен доказать, что Ваня сам "сшил себе мешок", это должно было как-то связаться с каким-нибудь поступком Вани, выставлявшим воровских на посмешище, с его "беспределом", противоречащим здешним законам. И должен так обосновать это, чтобы оно было как заколдованный узел в руках: чем больше его теребишь, тем туже он затягивается. Или как кандалы, которые, стоит только шевельнуться, впиваются в запястья и, пронзая страшной болью, в конце концов ломают твое упорство. А как иначе?
