Слюдянка вывернулась из-за поворота огнями. В кабину хлынула прохлада байкальского вечера и чуть утихомирила Селиванова. Очнулся Оболенский и невнятно замычал.
— Куда выкинуть вас? — спросил шофер.
Селиванов сказал:
— В церкву! — и сам удивился.
Оболенский икнул и дернулся. Машина проскочила по открытому переезду, обрызгала грязью несколько палисадников и прохожих, рыча проползла по хиленькому мосту и остановилась у церкви. Щедро отвалив шоферу, Селиванов вытолкал из кабины икающего Оболенского и выкарабкался сам.
— Где ресторан-то? — спросил Оболенский.
— Жди здесь! — крикнул Селиванов и направился к церковной калитке. Над крыльцом горела лампочка, на двери висел пузатый замок. Селиванов качнул его туда-сюда, почесал в затылке.
— Тебе кого? батюшку? — раздался за его спиной старушечий голос. — Так вон же дом! А служба кончилась, — охотно пояснила старушка. — Иди, иди! Постучись. Собачки там нету…
«Собачки! — подумал Селиванов. — Сам ищу, кому бы глотку порвать!..» Он поднялся на двухступенчатое крыльцо, постучал в дверь и почти сразу услышал шаги; в сенях заскрипела задвижка. «Ишь, не боится поп, не спрашивает. А ежели я с дубиной?»
— Вам что? — спросил священник, не узнав Селиванова в свете слабой лампочки.
— Это ж я!
— А-а! Не признал. Заходите!
— Нет, нет! — поспешно ответил Селиванов и замялся. — Это, значит, поминаю я друга свово… — И вдруг сунул руку за пазуху, вытащил пачку мятых денег и протянул священнику.
— Что вы! — отступил тот. — Вы и так дали более, чем следовало!
— А я не за то! Я хочу за поминание! Вечное! То есть, сколько денег хватит… Чтоб каждый день…
Священник покачал головой:
— Не могу! Не положено… У нас казначей есть, он квитанции выписывает…
— А я не ему хочу! Тебе! Не возьмешь, порву и вокруг церкви раскидаю!
Священник испугался.
— Но я не имею права!
— А я имею! Не хошь — твое дело! Раскидаю! Твой Бог поймет, потому я по совести…
Селиванов двинулся с крыльца.
— Постойте же! — крикнул священник в отчаянии.
— Берешь или нет?
— Сколько вы даете?
— Я не кошка, в темноте не вижу! Сколько даю, столько бери!
— Хорошо, я сосчитаю и все оприходую и сообщу вам…
— Не священник ты, — сказал Селиванов, — а бухгалтер с мясокомбината! Я тебе толкую, что жизни мне нет, душа из тела выпрыгивает, а ты меня оприходываешь…
Он выругался, ткнул ему деньги и, размахивая руками, зашагал к калитке. Но не дойдя, остановился и бегом вернулся назад.
— Слушай… и за меня там чего-нибудь, ну, чего полагается… Я человек порченый, но ты словечко замолви… на всякий случай…
