Было договорено еще поутру, что поедут они к Ивану, но в Кедровой Селиванов вдруг вздумал поехать в Лучиху, вспомнив дело какое-то. Иван ухмыльнулся добродушно, вспомнив пристрас-тие друга в былые времена к тайным делам. Прощаясь, он положил руку ему на плечо, посмотрел в глаза мягко и добро.
— Спасибо тебе за все! — Голос его дрогнул.
— Чего там… — смутился Селиванов, не избалованный в прошлые времена Ивановой сердечностью.
— За дочь спасибо и за все… Должник я у тебя неоплатный!
— Ваня! Чего говоришь! — взмолился Селиванов, испугавшись дрожи в теле и влаги в глазах. Иван задумчиво глядел на него.
— Никогда тебя не понимал… Странный ты человек! Может, врал ты мне, что в Бога не веруешь? А?
Тот недоуменно пожал плечами.
— Не может того быть, чтоб не веровал! Во имя чего тогда добро творишь? — продолжал тихо Рябинин больше для себя, чем для Селиванова. Неверующий, если и творит добро, то во имя свое!
— И я во свое имя! — пробурчал Селиванов, тяготясь Ивановыми рассуждениями.
Иван решительно мотнул бородой.
— Врешь! Не поверю! Коли не веруешь, значит, образ в себе сохранил!
— Да ну тебя с образами! Али забыл, сколько людишек за свою жизнь к твоему Богу до времени отправил! Убиец я! Сам говорил! Забыл, что ли!
— Не забыл, — ответил Иван, — оттого и не понимал тебя!
— Кончай, Ваня! Не люблю я эти разговоры!
Его уже карежило: болтлив Иван стал к старости!
— Давай иди на автобус, а я — на попутке… К вечеру жди, прибегу. Собак покормить не забудь! Зачахнут собаки без тайги, непривычные к веревке…
— Накормлю. А завтра давай в тайгу… Пора мне! Сперва не тянуло в лес, а нынче — надо.
— Сбегаем, Ваня, куда хошь, сбегаем! Хреновину ты пер тот раз, что тайга тебе чужая! Дыхнуть ее тебе надо! Беги! автобус!
Селиванов пошел к развилке, откуда шла дорога на Лучиху, а Иван — к автобусу; тот уже показался из-за поворота.
В автобусе оказалось много рябиновских. Они рассматривали Ивана. Те, что помоложе, — открыто и нагловато, другие — украдкой, но с еще большим любопытством. Мест свободных не было. И вдруг — нашлось, рядом со скрюченной бабкой.
— Здравствуй, Иван! — сказала она, когда он сел рядом. — Не узнаешь, конечно!
Рябинин присмотрелся.
— Светличная никак!
Она горько вздохнула.
— Девку прогнала, чтоб поговорить с тобой! Сами-то место уступить не догадаются! Что хорошего видел, Иван, в далеких местах?
Он удивился такому вопросу. Ведь знала же, где он был! Может, оговорилась? Но нет. Светличная хотела знать, что хорошего бывает в плохом месте.
