— Да уж будь уверен, — гордо заявил Селиванов, — мы не из того дерьма вылеплены, что твой дед! Мы сами кого хошь на страх возьмем!
— Ну почему же, — возразил художник, — мой дед — из старых коммунистов! С бандами воевал, коллективизацию проводил. А вернулся оттуда в страхе и умер… почти от страха… Я его, конечно, не сужу, там не курорт…
— Не верю, что сможешь нарисовать! — категорически заявил Селиванов. Докажи, что можешь! Рисуй! А то уже Иркутск скоро!
— Почему вы не верите? Вы же не видели…
— Рисуй, потом поговорим! Во! К нам еще пассажиры!
Животом проталкивая впереди себя громадную корзину, полную, видимо, ягод и поверху закрытую листом осины, в купе втиснулась полная низенькая женщина лет пятидесяти, в мужском пиджаке, юбке чуть ли не из солдатского сукна и в резиновых сапогах. И хотя Селиванов довольно приветливо встретил ее, она усаживалась и устанавливала корзину с таким видом, будто отвоевы-вала принадлежащее ей по праву, но присвоенное кем-то. Красными, слезящимися глазами враждебно осмотрела всех, поджала губы и уставилась в точку между художником и Селивано-вым. Поезд дернулся.
— У, гад! Будто не людей везет, а скотину! — проворчала она зло.
— Ягодку собирала? — елейно спросил Селиванов.
— А чего ж еще! Будь она проклята! — ворчливо ответила женщина.
— А кто ж неволит-то?
Она насупилась.
— А ты попробуй на мою зарплату пожить, потом спрашивай!
Глаза ее сильней покраснели и заслезились.
— А у нас тут вот художник… — Селиванов кивнул на паренька, — хошь, он твой портрет накатает во всей красе?
— С жиру бесятся! — отрезала она, отворачиваясь с обидой.
Художник удивленно взглянул на нее, на Селиванова и снова на нее.
— Почему же? Это моя работа…
— Работа! — презрительно хмыкнула женщина.
— А ты бы попробовал за прилавком десять часов простоять да три тонны картошки перевешать! А тебя еще кто хошь обгавкает как собаку! А домой придешь, там свой паразит нажрется как свинья, и обмывай его!..
— А ты прогони его да работу полегче найди! — посоветовал легкомысленно Селиванов.
— Дурак старый! — закричала она, всхлипывая.
— Такие, как ты, баб до сроку в гроб и загоняют! Убивать вас надо, паразитов!
— Зачем шумишь? — сказал спокойно Рябинин.
— У каждого своя беда.
— Да у тебя-то какая?
Но, взглянув в лицо Рябинина, сникла, швыркнула носом и замолчала. И все молчали, пока в окне не блеснула слюдою Ангара. Поезд прибывал в Иркутск. Ни с кем не прощаясь, женщина, водрузив корзину на живот, выкатилась из купе.
