Ему было бы удобнее работать со стороны груди, но он понимал, что при посторонней тетка будет больше стесняться его.
– Произвожу инспекцию зоны воздействия… – Он закрыл глаза, сосредоточился. Докторша мешала. – Коллега, прошу отвернуться чуть в сторону, смотреть только искоса, лучше боковым зрением, ни в коем случае не на меня… Накладываю кисти. Расслабляю мышцы, сосредоточиваюсь. Делайте, как я. Пальцами не давить, держать свободно. Ловить колебания обследуемого органа. Ощущаю характерный ритм регенерации нервной ткани. Норма. Вопросы?
– Вы сказали – регенерация нервной ткани?
– Вот именно! Это у высокочтимых нервы не регенерируют, они могут только выматывать людям нервы… ну, это так, фигура речи, а в общем при правильном воздействии регенерация идет. К сожалению, пока только на поврежденных участках, как обычное заживление без рубцов, такое ведь вы уже видели? Ничего, еще доберемся и до нормально состарившихся нервов, попробуем заставить и их восстанавливаться… Так, пошли дальше. Сейчас сводим до минимума адреналин. Это просто, обычное мысленное внушение полного спокойствия, безопасности, снятие возбуждения. Сосуды мозга хорошо раскрыты… А теперь сложнее – резко повысить частоту и интенсивность сокращений сердца. И без адреналина, чисто механическими резонансами. Левую руку – на грудную клетку. Подключаю свое сердце в режиме водителя, ищу собственную частоту пациента, подстраиваюсь, повышаю амплитуду… – В его голосе появилась напряженность, участилось дыхание, он говорил меньше, резко и отрывисто. – Промывка. Большим напором. Импульсами. Но осторожно. Ловить меру. Ткань свежая. Не допускать прорыва сосудов. Отключить часть внимания на фильтры. Руки на поясницу. Печень, почки. Перистальтику принудительно усилить… Можно снижать интенсивность промывки. Постепенно. Плавно. Резко опасно. Для индуктора тоже… теперь минут двадцать держать стабильный режим фильтров. Это уже просто, я чуть передохну, а потом можно спрашивать… Ну, что же вы не спрашиваете?
Он покосился на Тамару. Та исправно отводила взгляд, напряженные руки держала почти правильно, но губы ее были скептически поджаты. Саврасов отвернулся и потихоньку вздохнул. До конца режима он просидел молча, потом плавно отключил внушение, снял руки. Встал, отошел к дивану. Хотелось присесть, расслабиться. Но раздражало недоверчивое лицо докторши. И чем-то беспокоило.
– Тамара Васильевна, вы не могли бы подойти к окну? Мне нужен свет. Что-то мне ваше лицо не нравится…
